— Дай угадаю: ты выберешь сладкий и острый?
Голова откидывается назад, и я издаю смешок.
— Меня так легко читать.
Следующие двадцать минут мы оба по уши в соусе, почти хрюкая, как пещерные люди, и едва произнося два слова друг другу. Слишком вкусно. Это тот самый момент, который мы оба не хотели испортить разговором.
Покончив с остатками, он откидывается на спинку стула и засовывает пальцы в рот один за другим, слизывая с них излишки соуса.
Я пристально смотрю, сосредоточившись на том, как его язык обводит кончики каждого пальца, а также на довольном урчании.
О черт, черт, черт, трусики промокли.
Нужно подышать свежим воздухом.
Я указываю на пустые контейнеры, разбросанные по столу.
— Оставь. Пошли, посидим на улице, пока солнце не село.
Я беру с собой мороженое и достаю из ящика две ложки.
Мы расслабляемся на паре шезлонгов, установленных на балконе, позволяя звукам города внизу заполнять тишину.
К моему удивлению, он заговаривает первым:
— Итак, стоит ли беспокоиться? Ты собираешься прикончить меня в книге?
Я одариваю его коварной улыбкой.
— Все зависит от того, как ты будешь относиться ко мне в реальной жизни.
Его губы дергаются.
— Принято к сведению.
— Знаешь, нам повезло, — я протягиваю ему ложку, а своей отламываю кусочек мятной стружки. — Так много людей работают, нуждаясь в деньгах. Они не любят работу. У них нет страсти к своей деятельности. Но у нас появилось хобби, и мы зарабатываем этим на жизнь.
— У нас определенно все хорошо, — он поворачивается ко мне. — Я погуглил тебя. Ты написала много книг.
Я усмехаюсь.
— Да, думаю, так и есть.
— О чем говорил Руперт? У тебя был творческий кризис?
— Ага, с момента расставания, — я закатываю глаза. — Когда я поймала Шелдона на измене... накрыло чувство, словно он высосал все мое романтическое настроение или что-то в этом роде. Это невозможно выводит из себя, поскольку, видимо, что он все имеет надо мной влияние.
Трентон глубоко выдыхает.
— Такое случается. Я вел себя дерьмово, узнав, что лучший друг трахается с моей невестой.
Моя верхняя губа изгибается.
— Это сводит с ума. То есть, зачем беспокоиться о помолвке, если ты не полностью предан человеку? А твой лучший друг — что это за друг такой?
— Они идеальная пара, — он смотрит куда-то вдаль, поверх моего плеча. — Линдси всегда хотела, чтобы я был более общительным. Более броским. Мечтала, чтобы ее фотографировали во всех модных местах с сумками от Gucci. Петроски — тот, с кем она должна была начать отношения с самого начала, потому что его поведение в корне отличается от моего.
— Имя Линдси звучит как «меркантильная сука».
Он фыркает.
— Скажи что-то, чего я не знаю.
— Могу я спросить...? К чему предложение, если она тебе не подходила?
— Честно говоря, она давила на меня женитьбой. СМИ продолжали комментировать, сколько мне лет, говоря, что пришло время остепениться и все в таком духе.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать шесть.
Я закатываю глаза.
— Ты не такой уж старый. В наши дни многие женятся и заводят детей и в пятьдесят.
Он кивает.
— Сколько тебе лет?