Вадим заулыбался в ответ – миролюбиво и обезоруживающе, заставляя мгновенно пожалеть о суровом тоне. Да как он это делает вообще?! А ямочки эти! Проступающие так внезапно и ярко и исчезающие, стоит ему спрятать свою широкую ребяческую улыбку… Эти ямочки каждый раз – открытие. Собеседник, доверчиво распахнувший глаза в немом любовании, не замечает, как приносит себя в жертву обладателю такого сокровища, просто вдруг обнаруживает, что очарован… Юлька бы уже… Ну невозможно на этого парня взаправду злиться. Невозможно всерьез злиться, когда тебе так улыбаются.
— А я что? Я ничего, я свои намерения обозначаю, только и всего! — усмехнулся он. — Чего там стоишь? Проходи давай!
Уля в замешательстве перевела глаза на хозяина квартиры. Тот смотрел на обоих таким выразительным, откровенно оценивающим взглядом, будто спрашивал себя, сразу их выпроводить или все-таки дать шанс исправить реноме. Будто пред его очи явились два идиота – один в большей степени, другая – в меньшей. Будто ему прямо сейчас хотелось кое-кого очень наглого убить. Брови так и застыли там, на лбу.
Сделав пространный жест рукой в сторону комнат, словно сообщая молчаливо: «Проходи уж, раз ты все равно здесь», Егор прошлепал босыми ногами на кухню.
— Чай? Кофе? Минералка? Еды нет, — спустя несколько секунд послышался будничный голос. Судя по звуку, раздавшемуся за пару мгновений до того, как сосед решил сыграть роль официанта захолустной придорожной кафешки, он открыл холодильник и обозревал его содержимое. Наверное, задумчиво. А может – тоскливо. Или равнодушно. — Забыл заказать.
«Столько женщин в доме, и что, ни одна суп сварить не в состоянии?» — невольно поймала себя на мысли Ульяна. Она так и застыла в прихожей в нерешительности, не зная, куда дальше. Квартира выглядела совсем иначе, Уля помнила ее другой. Такое ощущение, что за минувшие годы Егор вынес отсюда фактически всю мебель: по крайней мере, если раньше пространство можно было охарактеризовать, как загроможденное, то теперь – как «уютную квартирку в минималистичном европейском стиле». Светло и просторно, только у двери на открытой вешалке куча разномастных курток, несколько шлемов и какая-то похожая на форму для мотокросса одежда. А на обувнице – ряды кроссовок всех мастей и степеней ушатанности и громоздкие бутсы со странным металлическим мыском и торчащими во все стороны ремнями.
Еще в глаза – буквально с разбега – бросилась поразительная чистота. А ведь Уля была на все двести процентов уверена, что пыль и грязь лежат здесь на всех поверхностях сантиметровыми слоями.
«Клининг, небось»
— Я ж к тебе не жрать пришел! — тем временем воскликнул Вадим, проходя следом за Егором на кухню. — Жесткий диск привез твой.
— Уже не чаял увидеть, — с откровенной иронией в голосе ответил сосед. — Хватило памяти?
— Да, в самый раз! Спасибо, бро!
Ульяна тихой сапой проследовала в место скопления людей и встала в дверном проеме, внимательно оглядывая пронизанное вечерним светом пространство. Ваза тёть Валина – стоит на своём месте, вечная. Мамой сто лет назад подаренная. Кухонная стенка тоже осталась прежняя, а вот стол и стулья Егор, кажется, поменял. Внимание привлекла ополовиненная миска сухого корма на полу – прямо у ее ног.
Вот и тема для разговора. Хоть одна, но всё же нашлась, надо пользоваться. Улю вдруг охватила нервозность: вопрос такой простой, и задать бы его как можно непринужденнее, но… Давно же не общались, она с надеждой-разочарованием-волчицей на него смотрела, а он – приветливо-бегло-насквозь-безучастно-беспечно, по-всякому. Ну и как теперь вести себя с ним как ни в чем не бывало? Как сделать вид, словно не было этого провала длиной в тринадцать лет?
Как-нибудь.
— У тебя есть кот? А где он? — сдержанно поинтересовалась Ульяна. Ну и с чего она взяла, что у него кот, а не собака? А с того, что собаки сносят гостей с порога, а вот коты нередко демонстрируют к ним полнейшее пренебрежение. А еще собаки лают, как полоумные, она же лая из этой квартиры отродясь не слышала. Коты независимы и полны собственного достоинства. Класть коты хотели на всех вокруг себя большую кучу. В общем, по характеру Егору однозначно подходил кот.
Сосед равнодушно повел плечами:
— Скорее всего, уже у вас. Но пять минут назад дрых на диване.
«У нас? В смысле?!»
Резво развернувшись, Уля бросилась в сторону комнаты, в которой краем глаза заметила подлокотник дивана. И застыла в дверях. Корж, лениво приподняв усатую морду, сонно уставился на нее с пухлой спинки. В прищуренных глазах его ясно читалось: «Да, я здесь живу! И что ты мне сделаешь, женщина? Добро пожаловать в мои владения».
Вот это наглость!
Нет, она, конечно, знала, что Коржик шастал к Черновым через балкон. Нет, бывало, и сам Егор, уезжая из дома, приводил беглеца по месту жительства. Но что этот хвостатый чувствует себя здесь настолько вольготно, что он здесь в буквальном смысле прописался – такого Уля и представить не могла.
— Корж, ты совсем оборзел? — в негодовании уставившись на животное, прошептала она. — Предатель!