Всё ещё влажные волосы, которые пришлось распустить, и глупое одеяние, сделавшее её похожей не на саму себя, а на куклу из дешёвых ужастиков. Ей, конечно, было двоюродное наплевать на мнение остальных, но в таком посмешище не хотелось покидать раздевалку. Просто из-за чувства собственного достоинства. Будь этот сарафан хотя бы просто серым…
Решив дальше себя не разглядывать — хотелось разбить зеркало — она спрятала мокрые вещи в пакет, накинула на спину рюкзак, застегнула куртку, чтоб скрыть витиеватый воротник сарафана, и ещё более хмурая, чем обычно, вышла из раздевалки.
Ксавье скользнул по ней взглядом и подавился смешком. Ему повезло, что она хорошо к нему относилась… иначе бы уже разбила ему нос. Для профилактики. Но в благодарность за его постоянную заботу о ней он получил от неё только убийственный взгляд. Хотя, наверное, не понял, как ему повезло.
— Пожалуй, детский розовый зонтик с пони я оставлю себе… — проговорил сдавленно он и протянул ей другой зонт — тёмно-фиолетовый, с одной поломанной спицей.
— Ага, — кивнула Уэнсдей.
— Вы закончили? — ворвался в крохотную гримёрную фотограф. — Тогда убирайтесь уже.
— Надеюсь, ваша семья не удивится, если вас сегодня ночью найдут повешенным на этих колготах, — она указала на свои колени, состроила маниакальную улыбку и покинула помещение.
— Ты иногда меня пугаешь, но ты мне этим уже нравишься, — заявил Ксавье, когда догнал её.
— Идиотов надо ставить на место, — пожала плечами Уэнсдей и вышла на улицу.
Сильная гроза с ливнем сменилась на обычный раздражающий осенний дождь, а ветер и вовсе пропал. Хотя бы её новоявленный зонт не сломается окончательно раньше времени. Но она в любом случае выбросила бы его по возвращении в академию. А злосчастную уродливую одежду она предпочла бы сжечь.
Она раскрыла зонт одновременно с Ксавье — и впервые за долгое время ей захотелось хохотнуть. Даже уголок губы со злорадством дрогнул: высокий, уже вполне взрослый парень под розовым зонтиком для дошкольников… зрелище на редкость занимательное. Настолько тошнотворное, что ей даже понравилось.
Но почему-то ей не захотелось, чтоб он под ним унижался.
— Выброси это дерьмо, — сказала Уэнсдей ему и кивнула на зонт. — Под одним поместимся, — парень тут же забросил детское убожество в ближайший бак и забрал её зонт — и они вдвоём тесно, без должного личного пространства, но поместились. Не впервой.
Хотя и привыкать ходить, прижимаясь к какому-то парню, тоже не стоило. Это было чревато трансформацией в готическую вариацию Энид, которая почти всегда бродила с Аяксом под ручку или в обнимку. Уэнсдей не хотела стать чем-то похожим.
Но её наряд, наоборот, будто хотел неудачно скопировать стиль подруги. Такой же нелепый. Только если дурацкие одежды Энид были новыми и как-то странно сочетались друг с другом, то Уэнсдей одели как бездомную, что искала себе наряды на помойке.
— Пошли быстрее в морг, — буркнула она, и парень только кивнул в ответ.
Быстрым шагом они преодолевали безлюдные улочки Джерико, пока не добрались до места назначения. Дождь к тому моменту усилился.
— Вещь, — сказала Уэнсдей, и уточнять не пришлось: рука выскользнула из её рюкзака и занялась взломом замка. Вскоре дверь открылась. — Возьми это, как будут камеры, заклеишь, — она достала из рюкзака жвачки, бегом пережевала их и протянула Вещи.
Тот забрал жвачки и скрылся в здании. Спустя несколько минут вернулся, отбивая комбинацию, означающую, что всё в порядке. И даже уточнил, что здание пусто.
— Пошли, — сказала Уэнсдей Ксавье.
— Как я вижу, у вас уже всё с ним налажено, — со смешком заметил парень.
— Ты привыкнешь, — бросила она ему и проследовала вдоль незнакомого коридора — после прошлогодних событий в Джерико всё изменилось. И даже морг переместили. Разместили в подвале в самой незаметной части города. Кажется, Энид упоминала, что это сделали из-за Уэнсдей. Какие почести.
Зал с холодильниками она нашла быстро. Огляделась — с двух сторон висели камеры, но у обеих объективы скрывала жвачка. Обычная белая — прошлый опыт её научил не выдавать себя чёрными резинками.