Экспертиза почерка ничего не дала. Чернобурцев специально на большой перемене закрылся в преподавательской и сверил образцы резолюций зама по УР со строками, набросанными на листе в косую линейку… Бесполезно. По идее, Димончик мог действовать не в одиночку. Даже скорее всего, не в одиночку — все-таки лично накормить ядом собак он трусоват. Значит, и записку на куриные тушки мог прикрепить какой-то сообщник. Да вообще Димончик мог попросить какого-нибудь школьника написать эти строки, вот и листочек такой поэтому, из тетрадки по чистописанию. И ходить далеко не нужно: начальная школа прямо сразу за КПП училища. За два шоколадных яйца «Киндерсюрприз» из соседней «Пятерочки» тебе любая девочка-отличница хоть «Муму» в пропись перепишет. Собак та же отличница травить, конечно, не пойдет, но заменить «Киндерсюрпризы» на «Столичную», и любой ханыга…. В общем, ясно, непосредственного исполнителя не найдешь.
Поздно вечером уже знакомый силуэт в сером безразмерном анораке позвонил в домофон Ольгиного подъезда и просочился в открытую дверь. При этом флисовая ткань неестественно зашуршала, словно бы под ней был надет целлофановый дождевик. У знакомой двери, из-за которой доносился лай собак, Сергей Алексеевич запустил руку в горловину анорака и извлек из-за пазухи сверток из трех розочек в слюде. Чувствуя себя мальчишкой-подростком, спрятал его за спину, предварительно оглянувшись на противоположную дверь на площадке. Капюшон он так и не снял.
— О, какие люди, — Оля быстро впустила дорогого товарища преподавателя в коридор под восторженные прыжки Рокки и Ренар, решивших, что цветы принесли им на съедение. Пока маленькая хозяйка большого дома бегала за вазой, гость провел с питомцами строгую беседу о правилах поведения, не забывая, впрочем, гладить их по загривкам. Цокая коготками, из кухни важно вышел Рыжик в своем воротнике, посмотрел на суету и ушел дальше путаться под ногами у своей спасительницы. Букет, во избежание участи быть обкусанным собаками и котами, обрел себе пристанище на балконе, а его даритель — на диване в спальне.
Спустя полчаса, лежа на коленях любимого мужчины и любуясь снизу острым носом и тонкими губами, Ольга спросила:
— Слушай… а в нашей группе оборотней нет, случайно? Не чувствуешь?
Сергей Алексеевич удивленно скосил вниз глаза.
— Почему ты об этом спросила?
— Да так… Просто я же не могу отличить вашего брата от обычных людей. Так есть или нет?
— Н-нуу… — преподаватель воздушного права напряг память, воспроизводя перед внутренним взором лица и фамилии одногруппников Ольги. — Насколько я помню, на первом курсе были двое… но потом их то ли отчислили, то ли они сами забрали документы. Сейчас, кажется, оборотней у вас нет.
— А кто, кто это был? — девушка подпрыгнула, мгновенно переходя из положения лежа в положение сидя и глядя на собеседника блестящими от любопытства карими глазами. — Мальчишки?
— Да… — Сергей Алексеевич закрыл глаза для лучшей концентрации. — Один такой совсем взрослый, лет под сорок, наверное, седой даже. А второй помоложе, пострижен был налысо, но с широкими черными бровями.
— Та-ак… — Ольга разулыбалась, узнав в описании Андрея Зощенкова и Олега Филинюка, парней-курсантов, которые, как тогда шутили над их внезапным уходом из училища, «разлюбили авиацию». Нет, конечно, по сравнению с первым курсом, ряды поредели куда сильнее, и к финалу его из 25 человек осталось 19. Кто-то из будущих пилотов не справился с сессией, кто-то был отчислен за пьянку или самоволку, у кого-то из платников просто тупо закончились деньги. А вот эти двое пропали внезапно и без объяснения причин. — А в кого они превращались, ты не знаешь?
— Я? — удивился мужчина. — А как я могу это знать?
— Ну, про Ярченкова-то тебе было известно.