— Уверен, что не хочешь перекусить? — она улыбается и наливает кофе.
— Нет, спасибо, — бубнит он.
Голос глубокий, отчего он кажется ещё более мужественным, даже несмотря на бейсболку и скромную манеру поведения.
Дороти кивает, ставит кофейник на место и поворачивается, упирая руки в бока.
— Сынок, ты никогда не ешь. Что бы сказала твоя мама, знай она, что ты пропускаешь нормальный завтрак?
Выражение его лица меняется.
— У меня… у меня нет мамы, — и тут термос падает на пол между нами, а всё содержимое проливается. Мы одновременно спрыгиваем, я бросаюсь поднимать термос и врезаюсь в его плечо.
Он отскакивает, словно моё прикосновение обжигает, как горячий кофе.
— Извини. Я…
— Не страшно, — я ставлю металлический контейнер на стол и вытираю салфеткой руки.
Дороти спешит через барную стойку с кучей полотенец в руках.
— Не расстраивайся из-за этого. Иногда я думаю, что не разливай мы что-нибудь время от времени на пол, его бы никогда не мыли.
Парень берет полотенца и наклоняется, чтобы убрать весь беспорядок.
— Я уберу, — он вытирает всю разлитую жидкость с такой скоростью, словно может не успеть.
Дороти снова наполняет его термос, закручивает крышку и протирает. Она смотрит на него. Видно, что она расстроена.
— Извини за это. Я не знала.
Он кивает и кладет несколько долларов на стойку, а перед тем, как уйти, я замечаю, как он смотрит на меня.
Он тоже потерял маму.
И только сейчас я понимаю, что телефон всё ещё в руках, и подношу его к уху.
— …южанин говорит: «Зачем мне ваша кузина, у меня и своя есть!»
— Тревор, извини, что прерываю, но мне нужно идти.
— Будет скучно — звони. И потом, милая, приезжай. Я скучаю. И…
— Да, здорово, отличная идея, — я заканчиваю разговор и наблюдаю, как парень, проливший кофе, пересекает парковку, направляясь к выцветшему голубому грузовику, шины и подкрылки которого все в грязи.
Между нами есть некая связь, мы оба потеряли мам, и хоть я не знаю его имени, он становится мне практически другом.
— Подлить ещё?
Я поворачиваюсь и вижу Дороти с улыбкой на лице и кофейником в руках.
— Нет, спасибо, — я достаю свой кошелёк псевдо-Версаче.
Дороти кладет руки на мои и говорит:
— Даже не думай. Я угощаю.
— Не стоит.
— Знаю, но я так хочу, — она кивает и мило улыбается.
Я подсовываю несколько долларов под миску, пока она не видит.
— Спасибо.
— Мы же не чужие люди, Шай, — она обходит стойку и обнимает меня.
Я киваю и чувствую себя при этом немного неловко. С тех пор, как меня так обнимали в последний раз, проходит много времени. В этом столько материнской заботы, что в груди больно.
Очередная причина, по которой я ненавижу этот город. Здесь все напоминает о маме.
***
— Да, я, бл*дь, глазам своим не верю.
Сэм смотрит на меня, руки скрещены на груди, приподнимая её бюст и акцентируя внимание на и без того огромном декольте. Судя по её сердитому взгляду, вместо того, чтобы ехать сюда сразу из кафе, мне стоило день-два подумать о том, что сказать старой подруге. Очевидно, она мне не рада.
Её жирно подведенные и накрашенные глаза блуждают по моему телу, а тонкие губы кривятся от отвращения.