— Мам, у тебя есть несколько свободных минут?
— Конечно, милая. Тебя что-то беспокоит?
— Как ты думаешь, — Немного погодя, как будто обдумывая, следует ли ей довериться своей матери или нет, сказала Виктория, — за какой период времени, человек может измениться?
— Ну… Это зависит от самого этого человека. — Немного неуверенно ответила Марго.
— Понятно.
— Это все, что тебя интересовало?
— Да. — Резко ответила девушка. И потом добавила, смягчая свой резкий ответ, — Гости уже прибыли?
Марго встала.
— Да. Они в гостиной с твоим отцом. — И неуверенно добавила: — Ну… если я тебе больше не нужна… то я пожалуй… пойду?
— Да, иди. Я скоро спущусь.
И Марго вышла, в последний раз взглянув, на свою, впервые в жизни, задумчивую дочь. А сама Виктория, убрав обратно в секретный ящик трюмо дневник, стала переодеваться. А переодевшись к приему, даже не посмотрела в зеркало, вышла. Впервые, Вики не посмотрела на свое отражение, на то, как она обворожительна. И впервые она посчитала это ерундовым занятием. Вики и без зеркала знала, что выглядит обворожительно.
В гостиной, заставленной всяческими редкостями, привезенными ее отцом из разных уголков земли, был устроен небольшой, но изысканный прием. А на серебряных подносах были разложены восхитительные канапе. И в хрустальных бокалах искрилось золотистое вино, которое Виктория ни один раз, тайком попивала со своими подружками. Сам же хозяин дома был в черной шелковой рубахе и в безукоризненно сшитых черных брюках, стянутых на талии ремнем с серебряной пряжкой. Он был неотразим.
В самой гостиной, кроме ее отца, находилась лишь одна пара. Мужчина, эдакий мачо. Ослепительный блондин с длинными до плеч волосами, одетый в синий пиджак и белые, почти белоснежные брюки. Потом Вики отметила про себя, что лицо мужчины было решительным и красивым. Разве что его губы на первый взгляд казались чуть тонковатыми. Зато его глаза были изумительно хороши. Темно-карие. Бархатные и пронизывающие насквозь.
И женщина. Она была настоящей красавицей. Копна ее вьющихся темно-рыжих волос, мягко спадала по плечам и спине. И с огромными зелеными, как у кошки, глазами. Кожа женщины была белоснежной, зато губы отличались ярким контрастом. Алые, мягкие и чувственные. А ее гибкую и стройную фигуру облегало длинное, как и сами глаза женщины, изумрудно-зеленое платье. Сама женщина стояла рядом с отцом Вики, в то время как незнакомый мужчина сидел и внимательно наблюдал за парой.
— Аси, — чуть-чуть слышно, словно кошка, промурлыкала незнакомка, не замечая девушку. — Я ужасно по тебе соскучилась. Ты так редко навещаешь нас в Америке. — И она погладила хозяина дома по щеке, капризно надув свои соблазнительные губы.
Вики почему-то сразу вспомнила об оружии, висевшем в кабинете у отца. И ей слишком сильно захотелось попугать эту соблазнительницу и воровку, чужих отцов и мужей. Вот бы затряслись поджилки у этой рыжеволосой секс — бомбочки, услышь она один единственный выстрел. Вики улыбнулась, представив себе эту картину. Но тут же отругала себя за такие шальные мысли. Потом, отпустила на пол своего любимого кота Пуфика, которого подобрала на полпути в гостиную и, поглаживая его, все, то время, пока наблюдала за гостями и отцом. Затем подошла к гостям.
— Теперь, я надеюсь, вы не скучаете, — сказала Виктория, и даже постаралась улыбнуться. В этот же момент Афанасий Эдуардович обернулся. Пристально посмотрел на дочь и понимающе ухмыльнулся.