Это было эротично так, как не должно было быть.
Видеть, как она зажата, как вздымается ее грудь, как учащается дыхание от паники, как двигаются ее ноги, как сжимаются бедра, как трепещут руки.
Я чувствовал, как напрягаюсь в штанах.
Медленно двигаясь по комнате, я останавливаюсь на краю кровати, опускаю руку и позволяю себе прикоснуться к ней. Мои пальцы скользят по ее обнаженному бедру, ощущая шелковистую мягкую кожу, теплую и манящую. Я продолжаю двигаться, следуя по изгибам ее ног до самой лодыжки, а затем поднимаюсь обратно, проводя рукой по животу, между грудей и вверх по горлу, следуя за твердой и резкой линией челюсти.
Если бы совершенство можно было олицетворить, то оно было бы передо мной.
Не знаю, как я не заметил этого раньше.
Она вздрагивает под моими прикосновениями, а затем эти небесно-голубые глаза распахиваются и сразу же находят мои.
На долгие секунды тишина заполняет пространство между нами, моя рука прижимается к ее щеке, и воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на нее. Борьба, борьба…
Я уже готов, когда она поворачивает голову в сторону и щелкает зубами, пытаясь укусить мою руку.
— Ты немного одичала, — говорю я ей, держа пальцы у ее рта. — Но я уверен, что тебя можно приручить.
— Где мой сын!? — она кричит, дико бьется о свои путы, с такой силой, что волокна веревки врезаются в кожу, пуская кровь. Если ей и было больно, она этого не показала. Она двигается и дергается, пытаясь освободиться.
— Остановись, — приказываю я, видя, как кровь появляется на ее коже, размазываясь по плоти и стекая на простыни под ней.
Но она не останавливается. Она продолжает дергаться, пытаясь освободиться, как дикий зверь, запертый в клетке.
— Я убью тебя на хрен, — клянется она.
Я не сомневался, что если бы она могла, то подала бы мои яйца на тарелке и затолкала бы их мне в глотку.
— Где мой сын!? — требует она, глаза горят ненавистью и яростью.
Я беру ее за подбородок, не давая ей вцепиться зубами в мои пальцы.
— Он в безопасности.
— Отдай его! — она приказывает. — Сейчас же.
— Я не могу этого сделать, leonessa, — она кривит губы.
— Я убью тебя.
— Я уверен, что ты бы этого хотела.
— Кто ты!?
— Меня зовут Габриэль Сэйнт.
Она побледнела.
Итак, она поняла, где находится. Кто отец ее сына. Лукас держал ее и мальчика в секрете, и я хотел знать, почему.
— Объясни свои отношения с моим братом, — я требую, но она поджимает губы и хмурится. — Я нетерпеливый человек, Амелия. Я задал вопрос и жду ответ.
— Пошел ты, — она выплюнула.
Я чувствую, как мои губы растягиваются в жестокую улыбку.
— Есть способы заставить тебя говорить, — говорю я ей. — Хотя было бы очень жаль резать эту красивую кожу.
— Ты думаешь, что твои угрозы подействуют на меня? — смеется она. — Попробуй еще раз, придурок.
Она действительно была маленькой львицей. Красивой. Смертоносной.
Я качаю головой и иду через всю комнату к тарелке с едой, которую я заказал для нее.
— Я подозреваю, что ты голодна.
Она сужает свои красивые голубые глаза, пока я несу тарелку с фруктами и апельсиновым соком.
— Где мой сын? — снова потребовала она.
— В безопасности.
— Где!?
— В этом доме, прямо сейчас.
— Приведи его ко мне.
— Нет.