Я сняла его с вешалки и протянула перед собой, прикидывая, что мы можем сделать, чтобы оно соответствовало моим представлениям.
— Вы ведь сейчас здесь, чтобы подогнать под мен платье? — спрашиваю я.
Она кивает.
Я бросаю взгляд на охранников у двери, зная, что они сразу же доложат Габриэлю, поэтому мне нужно, чтобы их здесь не было.
Я начинаю раздеваться.
— Мэм! — кричит швея, и я слышу паническое шарканье охранников позади меня.
— Мэм, мы приготовили для вас укромный уголок, чтобы вы могли переодеться
— Я не люблю тесные помещения, — вру я.
Мой топ падает на пол, и я остаюсь в одном лифчике. Дверь открывается и закрывается через секунду.
Я подавляю улыбку и стягиваю с себя брюки. Швея помогает мне влезть в платье, оно было немного мешковатым, но она это исправит.
Закрепив его, я посмотрела в зеркало, которое они установили. Я не узнавала себя, учитывая усталость, застилавшую глаза, и острую необходимость вымыть волосы, но платье было потрясающим.
— Хорошо, итак, — говорю я женщине. — Я хочу, чтобы это здесь было открыто где-то до… — говорю, проводя пальцем вниз от середины моей груди. — До пупка в глубоком вырезе, рукава и спина остаются без изменений. А по юбке, сделайте разрезы с обеих сторон.
Ее глаза расширились.
— Это дизайнерское платье за двадцать тысяч долларов!
— И что?
— Мистер Сэйнт был очень ясен…
— Ну, мистер Сэйнт не невеста, не так ли? — я огрызаюсь. — Он не имеет права решать, что мне надеть. Вы можете это сделать или нет?
— Ну конечно, — зашипела она. — Но он сказал…
— Забудь о том, что сказал он, это то, чего хочу я, — она кивает. — Спасибо.
Следующие несколько часов я стою, пока они тянут и подшивают платье, нанося отметки для нового дизайна, и когда они заканчивают, и я снова одета в свою одежду, я чувствую лишь небольшой триумф, даже если все остальное было вне моего контроля.
Я выходила за него замуж, и рядом со мной будет сын, но мне не нужно было облегчать ему жизнь.
Меня вывели и отвели обратно в комнату, когда швея и ее команда уже уходили, благо, что у нее не было времени ни с кем разговаривать. У нее было мое платье, спрятанное, потому что, видимо, традиции важны даже в принудительных браках. Утром его должны были доставить.
Охранники ведут меня на тот же этаж, где меня поселили, но не ведут в направлении комнаты, вместо этого мы поворачиваем налево на верху лестницы и идем по узкому коридору, пока вдруг стена передо мной не становится прозрачной. Стекло. Я смотрю прямо на океан. Солнце садилось, горизонт окрасился в оранжевые и розовые тона, а морские птицы носились над водой в поисках пищи.
На воде лениво покачивались лодки: одни прогулочные, другие — морские, которые причаливают к пристани.
Ноги сами несут меня к двери, которую мне открывают и вводят внутрь.
— Скоро к вам принесут вашего сына.
Это все, что они сказали, прежде чем резко захлопнуть дверь.
Одна стена комнаты, как и та, что за дверью, стеклянная, из нее открывается тот же вид, три другие просто выкрашены в белый цвет, на них висят неброские предметы искусства. Еще две двери вели в другие комнаты.