— А потом что было?.. А он что сказал?.. А ты что сказала?.. Ну дальше, дальше!..
— Вчера он сказал, что влюблен…
— В кого?
— Этого не сказал.
— А ты?
И в тот же миг в конце коридора показалась директриса. Девочки кинулись наутек. Впереди бежала толстушка. Казалось, она даже не бежит, а катится. И все мигом очутились в классе. Та, что вбежала последней, даже двери не закрыла за собой. «Директриса!» — громко прошептали они на весь класс. И все четыре мгновенно расселись по своим местам. Сидели с таким выражением лиц, будто Евангелие проглотили. В классе наступила гробовая тишина. Сквозь открытую дверь все явственнее доносились быстрые шаги, потом послышался шелест длинной юбки директрисы. Между тем толстушке не терпелось, и она опять спросила Илонку: «А ты?..» Но Илонка сердито сверкнула на нее глазами. Каблуки директрисы застучали совсем близко, и юбка зашелестела возле самых дверей. «Сейчас! Сейчас войдет!.. Нет! Пронесло, слава богу!» Толстушка сразу наклонилась к Илонке.
— А ты что сказала?
Две другие подружки тоже вытянули головы, чтобы не пропустить ответ.
— Ничего, — надменно процедила сквозь зубы Илонка. — Я подожду, пока он скажет, что в меня. И отстань, пожалуйста!.. Передай дальше.
3
Но Мартон все не осмеливался. По дороге к Илонке он каждый день решает, строит планы. То думает сказать обиняком, то, рассердившись, бросить прямо, коротко: «Я люблю вас! И все!» Он клянется Тибору, клянется Петеру Чики, клянется Фифке Псу, что непременно скажет. И в начале каждого урока убежден, что сдержит свое слово. Но пролетающие минуты все уносят и уносят с собой его решимость, а к концу урока от нее уже и следа не остается. Мартону кажется, что он неверно придумал. И опять начинает ломать голову над тем, как начать и с чего начать.
…Вносят кофе. Мартон берет с подноса чашки, ложки, сахарницу. Он помогает сейчас не только по привычке, но и потому, что хочет скорее остаться наедине с Илонкой. Он потирает лоб и — была не была! — говорит, чуточку бледнея:
— Я… Я сочинил музыку на стихотворение Гёте.
Илонка молчит. Смотрит на мальчика, пьет кофе, разламывает печенье тоненькими пальчиками. Смелость Мартона опять пропадает. Он ищет обходный путь, спрашивает:
— А вы знаете, кто такой Гёте?
— Понятия не имею! — отвечает Илонка и улыбается Мартону.
— Ничего, это не беда, — успокаивает ее Мартон, осмелев от улыбки девочки. И ему в самом деле кажется, что сейчас это не имеет никакого значения. — Спеть? — спрашивает он.
— Что?
— Ну… Это стихотворение Гёте?
— Хорошо. Но только тихо, чтобы тетя Магда не услышала.
— Почему? Пусть слушает, она ведь любит музыку. А урок уже кончился.
— Я лучше знаю ее, чем вы. Уж поверьте.
Мартон не верит, но покоряется и тихонько запевает:
На закате дня без цели
Тихо шла я мимо скал.
Там сидел и на свирели
Дамон весело играл: