Близилась ночь, упала тень, пожирая последние отблески закатного солнца, воздух разрядился, увлажнился и насытился запахами трав. Джим остановился, душевные метания, разрывающие на части его рассудок стихли; раздалось стрекотание кузнечиков. «Пора бы двигаться к дому, иначе вернусь совсем в ночи».
Он поднял голову, ему вдруг отчаянно захотелось искать ответы где-то вне этого города, где-то чуточку выше. Он забылся…
Над его головой торжественно раскинулось дерево, а над деревом, ещё дальше, целый небосвод. По грязно-голубому небу медленно плыли розовые облака, сталкиваясь друг с другом, образуя невиданные полотна, словно невидимый мастер орудовал над своим новым живописным шедевром. Вблизи, у самого лица Джима, пролетел ночной мотылёк и запорхал ввысь, окружающие звуки усилились. Он ощутил себя ребёнком, который впервые огляделся и увидел эту красоту. «Замечал ли я всё это раньше, тогда? Видел ли я красоту в природе, в жизни? Знали ли я вообще что-либо о красоте?.. А знаю ли сейчас? Ведь я никто, по сути у меня нет лица и нет души, которой без воспоминаний быть не может… Да и хочу ли я что-то знать? Вряд ли. Ведь всё вокруг – ненастоящее, придуманное людьми, всё это обман, игры друг с другом, каждодневное самоутверждение, а живём мы по сути лишь для того, чтобы засвидетельствовать величие небес – вот и всё».
Если бы ему сейчас, в его размягчённые мысли, пришло воспоминание о том, что раньше его едва ли волновал полёт какого-то мотылька, что подобное ему виделось мелочным и жалким, что играть в жизнь нужно напротив – по-крупному и жёстко – то он, вероятно, застрелился от осознания собственной наивности.
Но сейчас он не был Джеймсом Мориарти, злодеем-консультантом, одержимым Шерлоком Холмсом, он был просто Джим – Джим, который посмотрел на небо.
***
США, Нью-Йорк, год спустя.
- Я так много хочу тебе рассказать, на самом деле, но произносить это вслух больше сил нет.
- Я не давлю на тебя, Ли, если не хочешь, не говори: обсудим во всех подробностях потом эту тему, когда твои любовные терзания улягутся.
Леони сидела в просторной и светлой гостиной нью-йоркской квартиры своей старой подруги, с которой не виделась почти два года. Недавние события жизни изрядно потрепали мисс Маллиган: как у всех брошенных мужчинами девушек, у неё был отрешённый взгляд, воспалённые глаза и тихий, медленный, очень скучный на слух голос. Во всех её телодвижениях чувствовались усталость и апатия, даже в том, как она наклоняла голову на плечо, пока разглядывала кружевные шторки на вытянутом в длину окне.
Дебора, её подруга со школьной скамьи, работала в Нью-Йорке в адвокатской конторе, муж её был банкиром – состоятельный и надменный человек, но весьма щедрый в семье и с близкими родственниками.
- Да нет, Деби, я хочу… я хочу говорить. Я лгу. У меня скорее сил нет рот раскрывать, а поговорить-то я не против, – Леони с тоской уставилась в чашку с чаем, стоящую на фарфоровом блюдце. – Как я и сказала, у нас было всё замечательно где-то месяца три… Мы много путешествовали, мне казалось, что впервые в жизни я встретила мужчину, с которым я не просто желаю быть рядом, но и не пожалею о своём выборе, – она тихонько всхлипнула. – А потом эта записка в пустом номере отеля: «Не ищи меня, забудь обо мне»… Понятия не имею, что вдруг взбрело ему в голову после того, о чём мы говорили так часто, после того, что мы планировали. Он бросил меня одну, в чужом городе, в чужой стране.
- Хорошо хоть, что карту свою оставил, – прагматично заметила Дебора, лицо её выражало сопереживание и одновременно злобу.
- Перестань, Деби, он же меня не использовал ради денег. У него просто что-то случилось, что-то, видимо, перещёлкнуло в его сознании, что он внезапно решил оставить меня и все наши планы на совместную жизнь, – Леони хотелось оправдать его. – Я его не видела уже три недели, даже не знаю, где он, что с ним.
- Может, посмотрим фильм? Я так хочу, чтобы ты отвлеклась от этих мыслей. Он козёл, как все мужики – и хватит на том, – Дебора поучительно приподняла руку ладонью вперёд.
Но едва подруга включила телевизор, на первом же новостном канале нарисовалось знакомое до боли лицо.