- Здравствуй, Джим! – крикнула она издалека и махнула ему рукой. – Давно не виделись, – шутя заметила она.
- Пожалуйста, не осуждай только меня, – он виновато приложил кончики пальцев к вискам, – я этого не переживу! – он засмеялся.
И вдруг Леони, словно юркая птичка, подорвалась и побежала ему навстречу, сильнее прижав к себе книгу. Отчего-то такой, как сегодня, она нравилась Джиму больше всего. Её простенькая причёска совсем растрепалась, когда Леони очутилась рядом с Джимом и протянула руку, коснувшись его локтя. Ветерок усилился, заставляя раскачиваться ветви, густо покрытые сочной молодой листвой, чей оттенок казался ещё свежее в сравнении с цветом платья Леони.
- Что ты читала?
- Я?.. Да вот, перечитывала тут Шарлотту Бронте, – она махнула рукой и между делом убрала за ухо прядь волос. – Пропитываюсь романтическим настроением и духом Англии. Хожу, брожу по этим чудесным местам и чувствую себя пятнадцатилетней: была такая мечтательница!
Джиму почудилось, что у Леони увлажнились глаза, словно она рассказывала ему что-то сокровенное, волнующее, но вдруг поняла, что делает это зря, и сейчас наверняка отмахнётся какой-нибудь другой темой. Ему не хотелось, чтоб она так сделала.
- А что ты ещё делала, когда была совсем юной? – пытаясь не упустить мгновение неосторожной откровенности, спросил Джим.
- Эм, я… не знаю. Ну, как все, наверное… Книжек кучу перечитала, плаванием, кстати, занималась, на танцы ходила. Ещё немного работала в издательстве: мой отец был журналистом, часто брал меня с собой. Вот, – она смешно поджала губы, пытаясь сильно не «расходиться» и вовремя подытожить.
- Во даёт! Как все: все в этом возрасте пиво пробуют, занимаются сексом первый раз и на вечеринки ходят, – расхохотался Джим, округлив глаза.
- Ты думаешь, я была скучной занудой? – она тихонько толкнула его в плечо. – Я и на вечеринки тоже ходила, по ночам иногда с друзьями гуляла до утра. Да всякое было! – раскрепостившись, заключила она, подняв кверху глаза. После короткой паузы она спросила: – А ты каким был в юности? Чем ты занимался?
Голова у Джима начала закипать. «Что я должен ей сказать? Что я вообще ни черта не помню о себе, не знаю кто я и кем был? Ненавижу моменты, в которые вынужден ей лгать, но у меня нет выбора: прошлого меня больше не существует, я дал себе слово не ворошить память».
- Помнишь, я говорил тебе как-то, при первом нашем разговоре, когда мы ехали в машине к Теренсу и Тине, что плохо помню конкретные события своей жизни из-за травмы? – старался он смягчать своё враньё. – События моих подростковых дней припоминаю смутно… Но я преуспевал в учёбе, правда с одноклассниками особо дружбы не водил, считал их придурками, – ему отчего-то и впрямь показалось, что так и было. Что он действительно в школе умом перерос сверстников и имел отличные интересы от тех, какие обычно бывают у большинства подростков. – Не помню, чтоб я был каким-то там завсегдатаем кружков и секций. Я больше любил людей изучать: уж не знаю, какой из меня в итоге вышел психолог, но кое-что я научился понимать весьма недурно.