Каково это — оказаться прижатой к этому большому телу, когда его горячие прикосновения обжигают мою обнаженную плоть? Приятная дрожь пробегает по позвоночнику от одной только мысли об этом. Ладонь Драго проникает между моих ног, надавливая на киску через шелковистую ткань, а его взгляд перехватывает мой, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не вырвался стон. Меня никогда не привлекали жесткие, сварливые мужчины, но по какой-то удивительной причине мой незнакомый муж привел меня в полный восторг.
— Мне бы это очень понравилось. — Он сильнее надавливает на мой трепещущий центр, и я чувствую, что становлюсь влажной. — Но я не трахаю лжецов, mila moya (с серб. Милая моя).
С последней лаской Драго убирает руку между моих ног и поворачивается ко мне спиной. Я скрежещу зубами, встаю с кровати и иду через всю комнату в ванную, не забыв при этом со всей силы захлопнуть дверь.
Через десять минут я стою перед чемоданом и роюсь в его содержимом в поисках чего-нибудь красивого. Яркая одежда заставляет меня чувствовать себя счастливой, даже когда я не в себе. Нахожу нижнее белье и голубую блузку, но моих любимых оранжевых джинсов там нет. Я захлопываю крышку чемодана и перехожу ко второму. Драго продолжает спать, совершенно не обращая внимания на мой шум. В третьем чемодане я, наконец, нахожу искомые джинсы и пушистые тапочки-сапожки. Сев на край кровати, я разворачиваю полотенце и начинаю одеваться.
Он назвал меня лгуньей. Наверное, в какой-то степени он прав. В конце концов, я приехала сюда, чтобы шпионить за ним для дона. Но мне все равно больно. И тот факт, что это так, беспокоит меня. Есть только два человека, которых я подпускаю достаточно близко, — это мои брат и сестра. Что касается других людей, то их поступки и высказывания я пропускаю мимо ушей. Если они мне безразличны, то их мнение или поведение не может меня задеть. И мне абсолютно наплевать, что обо мне думает Драго Попов.
Закончив собираться, я беру с кровати полотенце, чтобы отнести его в ванную, но на полпути останавливаюсь и смотрю через плечо на спящего мужа. Тихонько хихикая, я бросаю полотенце ему на лицо и выбегаю из комнаты так быстро, как только могу.
На лестнице мимо меня проходит одна из присматривающих за домом женщин, несущая стопку простыней на верхний этаж.
— Доброе утро! — щебечу я.
Она бросает на меня несколько враждебный взгляд, но выражение ее лица меняется на растерянность, когда она видит на мне пушистые тапочки-сапожки. Они оранжевого цвета с большими белыми точками в горошек. В середине каждой точки вложена маленькая оранжевая блестка.
— Милые сапожки, — пробормотала она.
— Спасибо. — отвечаю я.
Поднявшись на первый этаж, я замечаю, что несколько мужчин стоят у входной двери, снимая пальто. Я припоминаю, что видела их вчера на ужине, и помню, что они упоминали, что после ужина отправятся на ночное дежурство. Почему они вернулись сюда, а не поехали домой?
Я вхожу в большую столовую и останавливаюсь, едва переступив порог. Почти все стулья за длинным столом заняты. Неужели сербы празднуют особые события несколько дней? Место в конце стола, где я сидела вчера, свободно, и я направляюсь к нему, произнося на ходу веселое "доброе утро". Несколько человек кивают, но большинство просто смотрят на меня. Похоже, я не выиграю здесь ни одного конкурса популярности. Я сажусь на свое место и наклоняюсь к Елене, рыжеволосой девушке с веснушками, с которой мы общались вчера во время ужина.
— Итак, по какому поводу сегодня праздник? — спрашиваю я.
Она нахмуривает брови.
— Повод?
— Да. Я вижу, у нас снова гости. — Я делаю жест в сторону людей, сидящих за столом.
— О… это не гости. — Она смеется. — Они живут здесь.
— Здесь? В этом доме? — Я вытаращилась на нее. — Но тут же… около сорока человек.
— Вообще-то, сорок восемь. Первая смена охраны уже позавтракала, а оставшихся сейчас здесь нет.
Я смотрю вдоль стола. Господи Иисусе.
Дверь, ведущая на кухню, открывается, и внутрь вбегают женщины, несущие множество тарелок на вытянутых руках. Две из них занимают правую сторону стола, а три другие — левую. Они начинают расставлять перед каждым тарелки с яичницей и беконом.
Парень лет двадцати пяти, сидящий через пару мест от Елены, тянется к тарелке, которую перед ним опускают, но девушка, ставящая тарелку, быстро убирает ее из его рук.
— Кева сказала, что ты на диете. Она делает тебе салат. — Девушка шлепает его по затылку и ставит на стол две последние тарелки.