Я пожимаю плечами.
— Самое безопасное место, которое я только мог придумать.
Она качает головой, подходя ближе к лампе, чтобы почитать бумаги.
— Мои знания о праве собственности немного туманны, но, судя по всему, это право собственности на землю... И я говорю о некоторых действительно крупных землевладениях. Старых, намного старше пятидесятых.
— Я думал о том, чтобы связаться с адвокатом, посмотреть, что это было, конечно, но потом подумал, зачем беспокоиться? Не то чтобы мне нужно было больше земли.
При свете лампы я вижу что-то в её глазах, но не могу сказать, удивление или жадность, или что-то среднее между ними, что-то неопределимое.
Закрадывается сомнение, но я отгоняю его прочь.
— Итак?
Она поднимает на меня глаза.
— Итак? - смеется она. - Ну, прежде всего, мы должны спрятать это в надёжном месте. Ты не можешь оставить их здесь, где любой мальчишка мог бы пройти мимо и выбросить их в реку. В смысле, Господи, они могли бы стоить миллионы, десятки, даже сотни миллионов, если судить по площади, указанной здесь.
— Думаешь, это то, чего добивается твой клиент?
Она кивает, опуская взгляд на бумаги.
— Без сомнений.
— Они останутся здесь, - говорю я. - Здесь они будут в чертовски большей безопасности, чем в банке, где какой-нибудь любопытный зеленоглазый авантюрист решит рассказать о них своему другу, который расскажет другому идиоту, и так далее, пока они не пропадут. Я этого не хочу.
— Ты шутишь, да? Послушай себя. - Она машет передо мной бумагами. — Это золото, чистое грёбаное золото, а ты оставляешь их гнить! Они даже хранятся неправильно.
Я осторожно беру их у неё из рук и кладу обратно в коробку, задвигая её ногой под полку.
— С ними всё будет в порядке. Позволишь?
Я ожидаю, что она будет сопротивляться, но Жизель кажется странно довольной всем этим, как будто её охватила внезапная перемена настроения.
— Хорошо, - говорит она, подходя ко мне и дотрагиваясь до моего лица. — Вот и разгадана одна тайна.
Моя рука скользит по её боку, ощущая тепло её тела.
— А другая?
Она смотрит вниз, между нами, и я знаю…
Я знаю, что должен, блядь, отвезти нас обратно на Роксану, и как можно скорее.
ГЛАВА 21
ЖИЗЕЛЬ
Он едва успевает закрыть входную дверь.
Я ощущаю вкус виски на его губах, тёплых и гладких. Его язык глубже проникает в мой рот. Он напорист, пытается доминировать, но я отвечаю взаимностью.
Его руки скользят мне под юбку. Он берёт меня за ягодицы и прижимает к себе, его бицепсы такие твёрдые на ощупь. Я обхватываю ногами его талию и прижимаюсь лодыжками к верхней части его задницы, упираясь ему грудь.
Прогулка по реке и правда, которую я узнала, избавили меня от всех запретов. И виски, разумеется, тоже. В голове витает легкость, горячая кровь приливает к конечностям, это создает огненную лужицу в промежности.
Я делаю всё возможное, чтобы прижаться к нему, прижать свой клитор к каменным линиям его пресса, дыша быстро и тяжело рядом с ним.
Я не знаю, когда в последний раз чувствовала себя такой возбуждённой, но это было очень, очень давно. До этой работы. До этой жизни.
Бобби отпускает меня, продолжая улыбаться, и я думаю, что всё кончено. Но он берёт мое лицо в ладони, одним пальцем наклоняя мою голову к своей и пристально смотрит мне в глаза, прежде чем накрыть мой рот своим.
А потом он снова целует меня. Типа, с ума блядь сойти, это началось. Внутри моего тела канун Рождества, и вечеринка в самом разгаре.
Он целует меня, его язык скользит по нижней губе, что заставляет меня задуматься, каково это было бы, ну, знаете, чувствовать его в других, более интересных, интимных местах.
Я чувствую его ладони на своём лице и понимаю, что это лучше, чем я себе представляла. Одно только осознание этого невероятно заводит.