— Ты все видел, — подняла голову, ощущая, как невыносимо горит лицо.
— Это называется перекресток функционалов. Ты ее иллюзию перекрыла своей и меня втянула, — мужских губ коснулась насмешливая усмешка, пока я заглядывала в его бессовестные глаза.
Так значит целовал? Целовал туда, потому что хотел. От возмущения, зашатало. А Клод, на минуточку, наставник и старший по званию. И он знает, да что там знает, поучаствовал. Я же, как дура, сама подставилась, буквально.
— Пошли, посмотрим других, — велел он.
Мне хотелось выплюнуть лишь одно. Большое НЕТ. Нет, и все. Не хочу я ничего больше смотреть. Не хочу я видеть подобное. А уж как позорится не хочу, словами не выразить.
— С первого раза поняла, — пробормотала, рдяная как свекла, с бешено колотящимся сердцем.
— Нужно, Лиза.
Было унизительно и познавательно. Настолько поучительно, что когда мы сели в машину на опушке леса, мои щеки вовсе уже не горели от стыда и непристойностей, а запеклись и подгорели в пирожок из фантазий, несуразностей и пошлостей.
Бордель ведьм полон чудес на любое извращенное желание клиента, любой каприз и вкус. В нем, точно под гипнозом, внушались разные выдумки. Но за этим стояли женщины. Иллюзионистки, день за днем реализующие чьи-то горячие вымыслы. Много ли в этом счастья? Бордели ведьм отличались по классам, по уровню мастерства. И в них тоже работали свои агенты, осведомители, шпионы. Для такой как я, неудачницы, поздно обнаруженной отделом 81, государство могло предоставить только это.
Глава 7
Клод
Я смотрел на ее костюм, блузку, на лицо, ставшее зрелым и еще более дорогим, и сожалел. Глаза зеркало души, ее стали осознанней, ныне не отражали, что внутри. А тогда, в глазах плескался девичий внутренний мир. Наивный, добрый, почти детский, полный страхов и ненависти. Все чувства разом, что рождались и умирали в ней. Она ненавидела быть функционалом.
Я сам в функционалы пришел поздно. Дар не проявлялся. Рос обычным деревенским мальчишкой, матери по хозяйству помогал. Когда отец уходил в плавание, знал, я за старшего. Больше нам не на кого положится. Мать вышла замуж против воли семьи и высокомерного папаши генерала. Мой дед ненавидел отца, драл глотку матерками, стоило заговорить о нем. Но тогда я не знал всего этого. Мечтал стать, как отец моряком-подводником. А в тринадцать лет детство закончилось, одним звонком. А потом посыпались новости из телевизионных передач. Подлодка, на которой служил отец, затонула. Некоторое время мать и я метались от надежды к горю, нам пришлось его похоронить. Тогда дар и проявился.
Лиза бесконечно напоминала мне себя. Птенец не знающий, что может летать, ей нужно было учиться.
— А как учиться, когда думаешь только, что прыгая, будешь неизвестно где. Эти доли секунд, мы где? — спрашивала она.