Отчет Константина о ней следующий. Как обычно, его команда тщательно изучила ее социальные сети, криминальные записи и записи DMV, финансовые отчеты, школьные стенограммы, медицинские записи и все остальное в ее жизни, которое когда-либо было компьютеризировано. Читается дольше, поэтому я смотрю на Алину.
— Какие-нибудь красные флаги?
Она колеблется. "Может быть. Ее мать скончалась месяц назад — очевидное самоубийство. С тех пор Хлоя в основном была вне сети: никаких сообщений в социальных сетях, никаких транзакций по кредитным картам, никаких звонков на ее мобильный».
— Значит, она либо не справляется, либо происходит что-то еще. Алина кивает.
— Моя ставка на первое; ее мать была единственной семьей, которая у нее была.
Я закрываю папку и отодвигаю ее. «Это не объясняет отсутствие транзакций по кредитным картам. Что-то здесь не так. Но даже если это то, что вы думаете, эмоционально неуравновешенная женщина — это последнее, что нам нужно».
Безрадостная улыбка коснулась нефритово-зеленых глаз Алины. — Ты уверен в этом, Николай? Потому что я чувствую, что она может подойти».
И прежде чем я успеваю ответить, моя сестра разворачивается и уходит.
Не знаю, что заставляет меня снова взять папку через час — скорее всего, нездоровое любопытство. Листая толстую стопку бумаг, я нахожу полицейский отчет о самоубийстве матери. Судя по всему, Марианна Эммонс, официантка, сорока лет, была найдена на кухонном полу с перерезанными запястьями. Звонил сосед; дочери, Хлои, нигде не было, и она так и не появилась, чтобы опознать или похоронить тело.
Интересно. Могла ли хорошенькая Хлоя убить свою маму? Поэтому она в своем автономном «путешествии»?
Согласно отчету полиции, никаких подозрений в нечестной игре не было. У Марианны была история депрессии, и однажды она пыталась покончить жизнь самоубийством, когда ей было шестнадцать. Но я знаю, как легко инсценировать сцену убийства, если знаешь, что делаешь.
Все, что нужно, это немного предусмотрительности и умения.
Это, конечно, скачок, но я не добился того, чего достиг, предполагая лучшее в людях. Даже если Хлоя Эммонс не виновна в матереубийстве, она в чем-то виновата. Мои инстинкты говорят мне, что в ее истории есть нечто большее, и мои инстинкты редко ошибаются.
Девушка — беда. Я знаю это без тени сомнения.
Тем не менее, что-то мешает мне закрыть папку. Я читаю отчет Константина полностью, затем просматриваю скриншоты ее социальных сетей. Удивительно, но это не так много селфи; для такой красивой девушки Хлоя не слишком зациклена на своей внешности. Вместо этого большинство ее сообщений состоят из видеороликов с детенышами животных и фотографий живописных мест, а также ссылок на сообщения в блогах и статьи о развитии детей и оптимальных методах обучения.
Если бы не этот полицейский отчет и ее месячное исчезновение из сети, Хлоя Эммонс выглядела бы именно тем, кем она себя называет: новенькой выпускницей колледжа со страстью к преподаванию.
Возвращаясь к началу папки, я изучаю ее смеющуюся фотографию, пытаясь понять, что меня интригует в этой девушке. Ее красивое лицо, конечно, но это только часть. Я видел — и трахал — женщин гораздо более классически красивых, чем она. Даже этот рот порнокуклы не является чем-то особенным по большому счету, хотя ни один мужчина в здравом уме не упустит шанс почувствовать эти пухлые, мягкие губы, обхватывающие его член.
Нет, это что-то другое притягивает меня, что-то связанное с сиянием ее улыбки. Это как увидеть луч солнца, пробивающийся сквозь облака в зимний день. Я хочу прикоснуться к нему, почувствовать его тепло… поймать его, чтобы он стал моим.
Мое тело напрягается при мысли об этом, темные образы с рейтингом X скользят в моем сознании. Лучший мужчина — лучший отец — сразу же закрыл бы эту папку, хотя бы из-за искушения, которое она представляет, но я не такой человек.
Я Молотов, и мы никогда не делали ничего столь прозаичного, как правильное дело.
Барабаня пальцами по столу, я принимаю решение.