– Они должны нас встретить, – сказала она, поочередно глядя в воодушевленное лицо юноши и исполненное терпения лицо Люси. – Перед отъездом я отправила им телеграмму. Если только она не дошла или мы выбрали не ту остановку… В любом случае выход будет. А пока, Даниэль, обопрись на меня. Тебе нужно сберечь силы, ведь никто не знает, как далеко еще предстоит идти.
Так, своей маленькой отважной процессией они медленно двинулись в путь: мужчина, две женщины и собака, которая бежала впереди на тонком кожаном поводке, подгоняемая новыми впечатлениями. Ноги промокли от обильной росы, стоило только спуститься с насыпи. Даниэль уже не испытывал прежнего энтузиазма, однако и не думал тосковать по сидячему образу жизни. Всё то новое, что ждало его впереди, давало ему возможность впервые почувствовать себя Человеком наравне со всеми. А Экла… Он восхищался ею. Поистине, более удивительной женщины ему еще не приходилось встречать. Перевернуть всё с ног на голову в одночасье, приблизить к себе постороннего человека, доверить ему самое дорогое – свои мечты,- всё это было для нее естественно. Экла умела самозабвенно заботиться и бескорыстно любить, но в то же время оставалась ребенком. Она не жила, она парила в беспрестанном танце иллюзии и верила, что однажды сыграет свою судьбу по заранее писаным нотам. Ее нельзя было в чем-либо винить, ибо она попросту не умела жить иначе. Покорность и четкое осознание цели, наивность и слепое стремление обходить корыстолюбцев, простота ребенка и изящество светской львицы – неотделимо обитали в ней. Ее душа излучала тепло и свет, и Даниэль тянулся к ней, как к факелу своей надежды…
Путникам не пришлось долго утруждать себя пешей ходьбой – из-за поворота проселочной дороги, которая огибала лес и устремлялась в море яркой зелени полей, со скрипом показалась повозка. На козлах сидел коренастый мужчина средних лет в побитой пылью одежде, с клетчатым кепи на большой голове, обладающий скуластым лицом и непроницаемым взглядом. Соскочив на землю, он молча отнял у служанки чемодан и забросил его на сиденье. Затем бегло оглядел путников, поскреб затылок и лишь потом произнес глухим басом, обращаясь к белокурой женщине, чей облик больше соответствовал облику госпожи:
– Вы… та самая? Ну… это… тогда я буду мужем вашей троюродной сестрицы.
Экла быстро нашла себя в разговоре с родственником. Она обезоруживающе улыбнулась и представила Робу (так звали фермера), своих спутников.
– Муж? Вы приехали с мужем? – удивился он, взглянув на Даниэля с высоты своего роста.
Рядом с гигантом, что возвышался над ним подобно скале, юноша почувствовал себя букашкой. По сравнению с мужественностью Роба, для которого выражение силы было обычным делом, Даниэль выглядел тщедушно. Кажется, родственник госпожи Суаль подумал о том же, и в его взгляде промелькнула насмешка.
– В письме вы не писали про мужа, – заметил он, стискивая маленькую ладошку Эклы в своей огромной руке.
– Я хотела сделать вам сюрприз, – нашлась та, и ее обворожительная улыбка предотвратила дальнейшие расспросы.
Уже сейчас игра вызывала у Даниэля опасения. Это было пусть и невинное, но всё же притворство, а Элинт никогда не любил лгать. Сказать по правде, они меньше всего походили на супружескую пару. Может, на репутации Эклы лучше сказалось бы одиночество, чем брак с человеком, который младше нее на двенадцать лет?..
– Значит, муж, – без улыбки сказал фермер, до хруста сжимая руку Даниэля. – Да вы просто счастливчик!
Он еще раз взглянул на улыбающуюся женщину. Простой покрой ее дорожного костюма, растрепанные белокурые волосы на фоне загорелого лица и большие глаза, сияющие зеленым блеском, – делали ее богиней путешествий. Затем Роб бросил взгляд на спаниеля, который в страхе жался к ногам хозяйки.