Молча я наблюдала за тем, как пятеро учениц уходят прочь, унося с собой мои мечты о замужестве. Что, если они все расскажут директору, и та отправит меня к Антону с такой характеристикой, что он, разочарованно цокнув языком, выставит меня из своей жизни? И я снова стану всего лишь Надей Валенкиной — очередной пустышкой из тьмутаракани…
— Девочки, постойте! — вскрикнула я, выбегая из кабинета. Мой голос и глухой стук каблуков эхом разнеслись по пустому коридору.
Обиженные ученицы замерли у лестницы. Наверняка, они собирались спуститься к директору и в красках рассказать, какая отвратительная трудовиха им попалась.
Люба вышла вперед, словно представляя интересы их маленькой группки — разрозненной внутренними обидами, но теперь объединенной общей проблемой.
Скрестив руки на груди, девушка нагловато осмотрела меня, будто оценивая. В совокупности с пробудившимся внутри чувством вины ее взгляд возымел действие, и мне стало еще неприятнее.
— Вы что-то недоговорили? — грубо спросила девчонка, — Хотите подробнее рассказать, какие мы недостойные лохушки?
Я крепко сжала ладони, настраивая себя на миролюбивый лад.
— Я неправильно выразилась, — мягко начала я, но тут меня перебила Леночка в очередном вульгарно-коротком платье.
— Так и скажите, что хотели выехать на нашем фоне! — кинула она, оттопыривая накрашенные блеском губки, — Приехали из Москвы — просто само совершенство! Светите брендами направо-налево. А саму мужик богатенький кинул и в Булкин отправил, — язвительно заявила она, и я, не сдержавшись, угрожающе вскинула палец.
Ровно в этот момент с лестницы появилась фигура Людмилы Сергеевны. Удивленно осмотрев собравшуюся компанию, она обратилась ко мне:
— Надежда Львовна, что это у вас тут происходит? — спросила она, сдвинув брови к переносице.
Я ощутила, как по спине пробежался холодок. Нервно сглотнув, я перевела взгляд на девочек, все так же обиженно смотрящих в мою сторону. Что я скажу? Что назвала их гадкими подростками? Что я плевать хотела на уроки труда и будущее этих девочек? Что меня тошнит от Булкина? Что я все еще здесь только ради кольца на пальце?
Вера набрала в грудь воздух, чтобы что-то сказать. Я могу уже и не пытаться как-то выкрутиться. Стоит подумать о том, как собрать вещи и вернуться в Москву, чтобы в назначенный день, когда у Антона будет небольшое окошко в его плотном графике, обсудить детали нашего расставания.
— Людмила Сергеевна, — начала Вера ровным голосом, — Мы просто обсуждали детали проекта, который будем готовить на уроках труда.
Затаив дыхание, я посмотрела на девочку, теребящую кончик косички.
— В коридоре? — усомнилась директрисса, и тогда подключилась кже Люба и с присущей ей грубоватой уверенностью добавила:
— Мы ищем вдохновение.
— Ааах, вон оно что, — лицо Людмилы Сергеевны посветлело, и она дружелюбно улыбнулась нам, — Это дело хорошее. Сходите на улицу, пока солнышко вышло.
Кивнув, девочки направились вниз в раздевалку, и я собралась идти за ними, чтобы поговорить, но директрисса придержала меня за локоть.
— Надежда Львовна, спасибо за ваше влияние. Девочкам, которые растут в маленьком городке, так нужно вдохновение. Будьте глотком свежего воздуха для них, — с глубокой нежностью в голосе произнесла она и, отпустив меня, направилась по своим делам.
А мне понадобилась еще пара минут, чтобы переварить слова, которые она мне сказала.
***
Искать девочек долго не пришлось — они сидели на скамейке около новенькой спортивной площадки во дворе школы. Хотелось бы похвастать, что финансированием ремонта и всей пришкольной территории занимается богатенький мужик, который кинул меня и отправил в Булкин, но мы договорились, что я не буду распространяться о своих отношениях с Антоном.
Отношениях, которые все еще реальны только благодаря ученицам, сумевшим удержать обиду только между нами.
Я осторожно обошла скамью, чтобы встать перед девочками. Избегая смотреть на меня, они уставились на мальчишек, гоняющих мяч по полю.
— Не знаю, что сказать, — промямлила я, потупив глаза.
— Попробуйте сказать спасибо, — буркнула в ответ Леночка.
Глубоко вдохнув прохладный осенний воздух, я медленно выдохнула и, переборов гордость, тихо произнесла:
— Спасибо. — немного помолчав, я искренне добавила: И простите. Я не должна была так говорить. Я не считаю вас гадкими, и дело вообще не в вас, а в том, что я должна находиться в другом месте и заниматься другим делом, а вынуждена…Быть тут.