— Не трать впустую свое время, — говорит Джона. — Акеа не дает интервью.
— Это Акеа? — Спрашиваю я, пользуясь возможностью, чтобы оглянуться на него. Я мельком вижу его ухо, и от этого у меня немного подкашиваются ноги. Боже, этот парень собирается сделать мне фетиш на уши.
— Ты не знаешь, Акеа? — спрашивает он, выглядя шокированным. — Он лучший игрок в лиге. Что ж, после меня.
— На какой позиции ты играешь?
Он неловко ерзает, опустив глаза в пол. — На самом деле я не играю на позиции сам по себе. Я больше нахожусь в тренировочном составе.
Я хочу посмеяться. Небольшая дедовщина в первый день для нового репортера? Я должна не забыть поблагодарить своего нового друга за то, что он отправил меня на собеседование с грелкой для скамеек.
— Вы хотите начать интервью? — нетерпеливо спрашивает он.
— Конечно. — Почему бы и нет? Все равно ничего из этого не будет напечатано. Как только мой босс это увидит, он все это сократит. Тогда, может быть, если мне повезет, он меня уволит.
Я одним глазом слежу за Джоной, а другим — за Акеа. Эти репортеры все больше меня расстраивают.
Почему они, блядь, просто не уберутся, если он не собирается с ними разговаривать? Некоторые люди здесь не прочь полакомиться конфеткой для глаз!
— Итак, Джона… Как зовут твою собаку?
— У меня есть кот. Его зовут Спарклс.
— Блестяще, — бормочу я, записывая это в блокнот. Я даже не обращаю внимания. Мои глаза устремлены на другую сторону комнаты и забивают! Я только что увидела локоть. Большой сексуальный локоть с татуировками.
Клянусь, я собираюсь покинуть эту раздевалку с целым списком странных фетишей на части тела из-за этого парня.
— Ммм. Ты пишешь не той стороной ручки.
— Упс! — воскликнула я.
Мои щеки краснеют, когда я поворачиваю ручку и нервно смеюсь. Пулитцеровская премия, вот и я!
Я записываю имя его кошки, а затем снова смотрю на Акеа, надеясь увидеть мизинец, лодыжку или какой-нибудь другой будущий фетиш. Мое тело замирает, когда я вижу, что он смотрит на меня в ответ темным горячим взглядом.
Ммм… О, Боже.
Он просто смотрит на меня. Напряженно. Свирепо. Почти сердито.
Вокруг него суетятся репортеры, они засыпают его вопросами, но он игнорирует их всех и сосредоточен на мне.
Почему он сосредоточен на мне?
Кто-то ввел мне стероиды, от которых у меня порхают бабочки в животе, и я чувствую их. Успех.
У меня перехватывает дыхание — само время остановилось, — когда его толстые челюсти сжимаются.
Я делаю шаг назад и упираюсь в стену, когда он легко протискивается сквозь стену репортеров и появляется во всей своей мускулистой красе.
Срань господня.
Он такой чертовски горячий.
Самоанский бог.
Он, без сомнения, самый крупный мужчина, которого я когда-либо видела, с массивной грудью и каменными глыбами вместо рук. Он выглядит так, словно мог бы жать лежа туристический автобус команды.
Темные сексуальные племенные татуировки начинаются на его толстом запястье и змеятся к плечам. Они скользят по его ключице вниз, к огромным грудным мышцам.
Он переводит стон на сомоанский.
На нем нет ничего, кроме белого полотенца, тонко повязанного вокруг талии. Его живот разорван. Гребано растерзанный. У него так много пульсирующих, сжимающихся мышц брюшного пресса, что я уверена, что он неправильный с анатомической точки зрения. Биологам придется сменить учебники.
Мои широко раскрытые глаза опускаются к вырезанной букве V, которая указывает на его полотенце, как огни на подиуме указывают на его член.
Мне каким-то образом удается дышать, но мое дыхание выходит быстрым и измученным. Он все еще смотрит на меня. Почему он все еще смотрит на меня?
Я не играю в одной лиге с этим самоанцем Адонисом. Я даже не занимаюсь одним видом спорта.
— О, черт, — шепчу я себе под нос, когда он приближается.
Он переступает через скамейку, и полотенце раскрывается достаточно широко, чтобы я могла мельком увидеть его ноги, похожие на стволы деревьев. Держу пари, он мог бы приседать на слона.
Я внезапно отчетливо осознаю свое бешеное сердцебиение, когда он подходит прямо ко мне. Вблизи он выглядит еще крупнее, еще сексуальнее, даже всем.