На самом деле, я не могла перестать думать о нем. Я немного влюблена в звездного игрока новозеландской команды Mostly Gray.
Да, ты и любая другая женщина в стране. Отойди, девочка.
Я нахожусь в ложе для прессы, которая находится немного дальше от трибун на краю поля. С тех пор, как я приехала, я старалась не высовываться. Я уже известна как невежественная американская девчонка, и я не хочу добавлять "шлюху, которая спит с игроками ради интервью" к моей и без того запятнанной репутации.
Энергия толпы начинает взрываться, когда Акеа получает мяч. Он носится по полю, ломая подкаты и избивая любого, кто пытается к нему прикоснуться.
Я нахожу эту энергию заразительной, и все мое тело покалывает, когда я подбадриваю его. Жар, разливающийся по моему телу, распространяется прямо на мои женские части, когда я вижу, как он жестко обнимает входящего огромного парня и швыряет его лицом в грязь.
Он настоящий зверь. Настоящий альфа мужчины.
Если бы Акеа родился в другом столетии, он был бы самым жестоким гладиатором Рима, он был бы в своей стихии, размахивая огромным боевым топором посреди любого древнего поля битвы, он был бы пещерным человеком, который уходит один и возвращается с мертвым саблезубым тигром через плечо, чтобы накормить голодающую деревню.
Он уже на полпути к полю с открытой травой перед ним, когда это чувство рассеянности снова охватывает его. Его взгляд метнулся к ложе для прессы, а затем внезапно остановился на мне.
Мое тело покалывает, когда он смотрит на меня.
Он не может пялиться на меня, но пялится.
Его толстые ноги перестают двигаться, и он замедляет шаг и останавливается.
Толпа ревет, как разъяренный зверь, когда все кричат ему, чтобы он продолжал, но в истинно альфа-стиле Акеа не слушает никого, кроме себя.
Игроки другой команды догоняют его, и он уничтожается, когда трое мужчин врезаются в него одновременно. Мяч вылетает у него из рук и выкатывается за пределы поля.
Все на стадионе издают коллективный стон разочарования. Но не я. Мое сердце колотится, когда я смотрю, как Акеа встает. Он не сводит с меня глаз. Даже когда судья отдает мяч другой команде, и они забрасывают его.
Все разбегаются в другую сторону, но Акеа направляется ко мне.
Я примерно в пятидесяти рядах от него в огромной ложе для прессы, но он все равно идет за мной.
По моему телу пробегает покалывание, когда он перекидывает свою большую ногу через выступ на трибуны.
Неужели он… о боже мой.
Акеа бежит через трибуны прямо ко мне. Толпа вокруг него сходит с ума, доставая свои мобильные телефоны и аплодируя, когда он проходит мимо них. Каждый пытается положить руку ему на спину, пытаясь прикоснуться к величию. Историю, которую они будут рассказывать своим друзьям, своим внукам, историю, которую они никогда не забудут, когда прикоснулись к великому Акеакамаи Салуни.
Мой пульс учащается, а ноги начинают дрожать, когда он гигантскими прыжками проносится через трибуны. Игра все еще продолжается у него за спиной, но, похоже, его это нисколько не волнует.
Я отступаю назад, когда он хватается за ложу для прессы и подтягивается.
Он переступает своими толстыми ногами и подходит прямо ко мне. Я сглатываю, глядя на него снизу вверх. Как будто мы в мультфильме, когда его гигантская тень накрывает меня темнотой.
— Зоуи, — говорит он, задыхаясь.
Его лицо напряжено. Морщинки вокруг глаз напряжены. Он выглядит отчаявшимся, как будто я сломала его.
— Не покидай меня снова. Пожалуйста.
Я медленно качаю головой и смотрю на него полными раскаяния глазами. Я ничего не говорю, но я обещаю ему всей душой.
— Салуни! — Один яростный голос перекрывает тысячи других. Акеа оборачивается, и я сглатываю, когда вижу его раскрасневшегося тренера, топающего к нам по лестнице. — Салуни, возвращайся в гребаную игру! Что, черт возьми, с тобой происходит?
Акеа поворачивается ко мне и берет меня за руку.
— Я не уйду, — обещаю я ему. — Я не уйду.