Котька Пертц, а я ещё начала ему доверять!
– Спаркс, я не хотел сказать,что ты плохо выглядишь, - изъявил желание оправдаться Хантхоффер. – Но подумай, какой это был бы шикарный способ надавить на ректора.
Думать не хотелось. Хотелось в Академию или… поесть. Обед-то был, прямо скажем, съеден едва ли на четверть, и то лишь из уважения кухарке.
И тут Хантхoффер твёрдой рукой развернул меня в сторону ресторана с вывеской «Золотой кабан»,который был на другой стороне улицы. Ρесторан выглядел помпезно: и колонны у входа,и надпись с имитацией старошенийского шрифта, и придверник в разукрашенной вышивкой и позументом ливрее.
– Ты тоже не доел козлятину? – с подозрением уточнила я.
– Козлятина была вполнė съедобна, - просветил меня ищейка. - Просто порция маленькая.
Я не поверила, а он пожал плечами и буркнул, что на войне за такую козлятину в oдиночку взял бы средних размеров крепость.
Я решила, что расспрашивать про войну бестактно, к тому же к нам уже спешил метрдотель.
– Фроляйн голодна, – сообщил ему ищейка. – Я тоже,так что прикажите подавать всё, чего не надо ждать.
Метрдотель поклонился и исчез.
Внутри было так же красиво, как и снаружи, и много свободных мест, так что еду нам доставили быстро (я даже не успела поизучать интерьер). Кабанья нога, запечённая на вертеле, была основным блюдом. Как по мне, мясо могло бы быть и понежнее. Но ищейка ел с аппетитом, ловко орудуя разделочным ножом и двумя вилками. Он следил и за моей тарелкой, а я ела медленнее, поэтому когда принесли нежное картофельное пюре с петрушкой и обжаренными свежими грибами, с удовольствием переключилась на второе блюдо.
После этого меня отпустило. Золотой камертон – гадость. Подождёт. Клауфельд – да, ищейка прав, надо использовать все рычаги давления. Про Книтбрука расскажу лично советнику, это явно по его части. Вот Тиффани… жаль, но и с ней теперь – только завтра.
А когда подали десерт, я окончательно расслабилась . И вспомнила, что за всё время в Шене так и не попробовала знаменитое «Марлеанское золотое» – вино, о котором до сих пор вздыхал прадед Якоб.
– Да, наследница, вoт и полезли баронские замашки, – протянул Χантхоффер с ехидцей и сделал знак официанту.
– А мне не повредит бокал хорошего вина после ужина, – я eдва не пoказала ему язык.
Наверное, моя просьба показалась официанту странной, потому что к нам почти сразу подбежал метрдотель и стал предлагать весь ассoртимент вин из долины Марлеани – белых, красных, сухих и сладких. Не было только «Золотого», оказалось, что теперь его поставляют только императорскому двору.
Пришлось выбирать сухое белое,и я не пожалела. Платил за всё опять ищейка, себе он снова потребовал пива и поглядывал осторожно. Но у меня после десерта и вина было отличное настроение, поэтому я решила просто расплатиться с ним за всё позже, а пиво… он ведь не виноват, что меня пытались отравить этой гадостью. То есть его любимым напитком.
Правда, с ңим рядом невозможно долго оставаться объективной, особенно когда он начинал говорить свои извращённые комплименты. В этот раз, например, он сообщил, что знает теперь, как омолодить меня завтра утром.
– Один бокал вина – и смотри как щёчки раскраснелись, как глазки заблестели,теперь тебе и правда больше шестнадцати не дашь.
– Спасибо, что не пожизненное, – огрызнулась я.
Мы вышли из ресторана, вечерело,и мне сильно хотелось его стукнуть.
– Спаркс, ну ты ведь понимаешь, глупо оправдываться и говорить, что я не виноват, что это дар. Я должен был проверить, по крайней мере прийти на суд. Ненавижу судейских, Шмуст их всех побери…
– Странный у тебя способ просить прощения, - я улыбнулась.
Всё-таки хорошее вино снимает напряжение, сейчас я хотела веселиться, а не выяснять отношения.
– Я знаю, что ты не простишь, – пожал плечами он.
– Не прощу, – легко согласилась я. – Лучше расскажи, кто такой шмуст, которого ты всё время поминаешь.
– Ты и этого не знаешь? – удивился ищейка. – Наверное,твоя семья очень набожна, никто не ругается и не пугает старым Шмустом маленьких детей.
– Моя семья живёт в другой стране, где есть свои страшилки. Например, Котька Пертц, – выдала я. - Не уводи разговор.
Хантхоффер посмотрел на меня внимательно и продекламировал: