Дмитрий толкает Еву локтем, что привлекает мое внимание к ним, когда он шепчет ей на ухо.
Щеки Евы краснеют, показывая, что он сказал что-то неуместное. Дмитрий известен тем, что постоянно флиртует с девушками.
— Дмитрий, - рявкаю я.
Он подпрыгивает, выпрямляясь в кресле.
Я скрещиваю руки на груди.
— Если тебе есть что сказать, расскажи всему классу.
На его губах появляется легкая ухмылка.
— Не думаю, что вам понравится то, что я сказал, профессор.
Моя кровь нагревается от выражения его лица, заставляя кипеть под кожей. Я готов взорваться, гнев переполняет меня. Я шагаю к ним, и кладу руки на его стол.
Дмитрий съеживается на своем стуле, когда я нависаю над ним.
— Повтори то, что ты сказал сейчас.
Несмотря на свое дерзкое поведение минуту назад, он бледнеет. Он только болтает и не кусается.
— Я сказал, что с удовольствием поприветствую Еву в академии после занятий в моей комнате в общежитии.
Меня пронзает зеленая ревность от того, что он даже подумал о том, чтобы сделать к ней шаг.
Класс смеется над его комментарием.
— Вон. - рявкаю я.
Дмитрий хмурит брови.
— Профессор?
— Неуважительно так разговаривать с женщиной. - Я киваю в сторону двери. — У профессора Ниткина свободное окно. Скажешь ему, что я послал тебя.
Дмитрий бледнеет, глядя на меня с недоверием.
— Не слишком ли это строгое..
Я хлопаю руками по столу.
— Сейчас же, или я буду посылать тебя к нему каждый день, пока ты не усвоишь урок.
Дмитрий встает, собирает свои книги и выходит из комнаты. Когда я возвращаю свое внимание к классу, все лица выглядят потрясенными. Гаврил Ниткин – наш самый страшный профессор, так как он садист по части телесных наказаний. Даже самые безжалостные ученики боятся быть наказанными им.
Я хлопаю в ладони.
— Кто-то еще хочет сказать что-нибудь унизительное своим одноклассникам? - спрашиваю я, оставаясь стоять перед Евой.
Тишина оглушает в то время, как она удивленно смотрит на меня. Я позволяю своему взгляду переместиться на нее на несколько мгновений, наблюдая, как сильнее краснеют ее щеки, а грудь неистово поднимается и опускается.
— Хорошо, - говорю я, когда все молчат. — Я хочу, чтобы вы прочитали с пятьдесят шестой по шестьдесят пятую страницу. - Я отворачиваюсь от Евы, возвращаюсь к своему столу, и сажусь за него.
Мое суровое наказание для Дмитрия необычно, и я знаю, что если бы он сказал это любой другой девушке в этой комнате, моя реакция была бы другой. Чистая ревность подняла свою уродливую голову, вызвав еще больше вопросов о моих сомнительных побуждениях к Еве. Я никогда не испытывал такого внутреннего влечения к женщине до того, как увидел ее. Она у меня под кожей, а это ужасное осложнение, которое мне не нужно.
Я замечаю, как Джинни наклоняется и снова что-то бормочет Аните.
— В тишине, если только не хотите присоединиться к Дмитрию. - Я пристально смотрю на них, заставляя их заткнуться.