Страницы зашелестели быстрее. Рыжая с головой погрузилась в сюжет. Казалось, за выдумку она переживала больше, чем за собственную жизнь. Подступившись с другой стороны, я решил подождать пару минут. Может, повезет и в комнату еще кто-то зайдет.
Небольшая спаленка была заставлена чем ни попадя: котлами, сундуками, кухонной утварью (даже чугунок затесался). Дина жила как минимум с двумя соседками, занимая скромный угол у двери. В тесноте да не в обиде, как говорится.
Удача была явно не на моей стороне. Эпицентр интереса находился двумя окнами правее, и, судя по безудержному хохоту, возвращаться соседки не собирались.
Луна, как назло, нескромно выпятила бок из-за тучи — видимо, решила посмеяться надо мной! Отступив назад, я не придумал ничего лучше, чем ошарашить противника и, воспользовавшись заминкой, чухнуть отсюда как можно скорее.
Прицелился так, чтобы букет попал точно на книгу, и, резко бросив, юркнул за угол. Из окна раздался короткий вскрик, затем последовало раздраженное:
— Это что за шутки?!
Кажется, васильки она не любила!
Створки ударились о стены — рыжая уже перелезала через подоконник.
— Черт! — позвал я, оббегая дом. — Че-е-ерт!
Шаги за мной становились отчетливее, и, если бы рогатый не опомнился, миссия могла считаться проваленной! Земля под ногами заходила ходуном, и через секунду я влетел прямо в лохматого помощника.
— Да тьфу на тебя! — оттолкнув меня, он воровато огляделся. — Ну че?
— Кинул! — сказал, переводя дыхание.
— Кого?! — схватился за сердце черт.
— Букет!
— Зачем?! — теперь уже за голову.
— Она в комнате одна была. Сразу бы заметила, — развел руками я.
— Так она по-любому узнает, кто приходил. Ведьма же! — Хвост черта негодующе изогнулся, а кулаки сжались. — Подошел бы и сказал "Для настроения!".
— Для настроения бокальчик игристого берут, а не вениками с грядки разбрасываются! — Тут взгляд упал на старое сооружение с пристройками, за стенами которого вовсю переговаривались пернатые. — Ты птичник ремонтировать собирался?
— Отходил. По нужде, — скрестив руки на груди, обиженно отвернулся рогатый.
— Это по какой? — в который раз оглядев его, так и не обнаружил "нуждающихся" мест.
— У чертей свои нужды! — щелкнули меня по носу и засеменили к "объекту".
— Между прочим, больно! — пожаловался я, но за чертякой пошел.
— Надо бы курей заговорить… — вновь потер он ладони. — А то еще все селение на уши поставят!
Похлопав пару раз, рогатый со скрипом открыл двери и что-то зашептал. Квохтание с гагаканием вмиг стихли, и из птичника повалил целый пернатый легион. Все — куры, петухи, гуси, утки — воинственно шли прямо на меня! Причем, с таким благоухающим ароматом, что аж слезы на глаза навернулись!
Две особо наглые курицы сразу заняли места на моих плечах. Остальные молча окружали птичник в несколько рядов, глядя абсолютно отсутствующими взглядами в никуда.
— Мама мия… — только и смог выдавить я, переглянувшись с одной из несушек.
Глаза так и разбегались — на улицу высыпало не меньше сотни голов! По-моему, даже в пару раз больше! Яблоку негде было упасть! Места хватало не всем — кому-то пришлось садиться на крыши соседних сооружений.
— Спокойно! Работает нечистая сила! — авторитетно заявил рогатый и, расправив плечи, вошел в птичник.
То, что нечистая, особенно ощутилось, когда черт стал выносить оттуда ведра грязной соломы, перьев и пуха. Каждое самоочищалось и возвращалось в птичник пустым. Я лишь смотрел на все это с зажатым носом, боясь сдвинуться с места. Еще накинутся со всех сторон и поклюют… В жизни бы сам не справился — просто б задохнулся, а потом еще и в обморок бы упал! От впечатлений!
После ведра десятого я сбился со счета. Ускорившись, черт вскочил на крышу и недовольно цокнул:
— Ай-ай! Кто ж так близко кладет! Вот они и покоробились!
Стоило ему свистнуть, как в когтистую руку откуда ни возьмись упал лом. Распевая на манер душевной народной, черт стал поочередно выдергивать непригодные дощечки.
— Раз — жизнь молодая! Два — горя-я-я не зная! Три — эх, любила меня ты, шалопа-а-ая!