— Я здесь не для того, чтобы устраивать неприятности, — произносит Джек, но он действительно выглядит немного вспотевшим и измотанным. Его мешковатая футболка помята, а джинсы заляпаны грязью. — Я просто… хочу поговорить с братом, хорошо?
— Мы приведём его для тебя, — отвечает Рейнджер, глядя на Джека так, словно внезапно уверился, что он один из убийц. Он уводит меня от брата Спенсера внутрь, мимо ухмыляющегося Марка, который сидит на диване в окружении своих тупоголовых друзей.
— Ух ты, я слышал, что педики любят спать с кем попало, но Чак блять ставит рекорд по хуям, я прав? — Марк хихикает, когда Рейнджер застывает на месте, поворачивая голову, чтобы посмотреть на играющего в футбол придурка. В прошлом году он был полузащитником футбольной команды Адамсон, но в этом году стал квотербеком, заняв место Юджина, как будто его там никогда и не было.
— Каким бы притянутым за уши ни было это предложение, я всё равно собираюсь надрать тебе задницу за это. — Рейнджер суёт пиджак и униформу мне в руки, а затем хватает Марка за галстук, душит его и перетаскивает через спинку дивана. Не теряя ни секунды, я достаю из кармана телефон и набираю номер Черча.
— Рейнджер и Марк, гостиная, — говорю я, не дожидаясь его приветствия.
Другие футболисты, похоже, не знают, стоит ли им вмешиваться или остаться в стороне, давая Рейнджеру достаточно времени, чтобы уложить Марка на спину и сильно ударить по его хорошенькому личику. На костяшках пальцев Рейнджера определённо немного крови, а звук, который издаёт Марк… чем-то напоминает умирающего жирафа. Я имею в виду, не то чтобы я знала, как звучит умирающий жираф, но звук высокий, пронзительный и странный.
Думаю, это было больно.
— Отпусти ещё одну гомофобную шутку, придурок. Разозли меня ещё немного, оскорбив моего парня. Посмотрим, что произойдёт.
— Тсс-тсс, мистер Вудрафф, — цокает Черч, появляясь, как вызванный призрак, у подножия лестницы. Типа, ему даже не нужно было спешить, чтобы спуститься сюда. — Насилие — это не выход, даже когда имеешь дело с фанатиками, гомофобами и идиотами.
Рейнджер на мгновение замолкает, пока я потираю большим пальцем ободок своего обручального кольца, переводя взгляд с него на нашего бесстрашного лидера/президента.
— Ты слышал его, псих. Отвали от меня.
К счастью, близнецы и Спенсер появляются у подножия лестницы, запыхавшиеся и готовые к драке, что немного уравнивает шансы. Их семеро, нас шестеро, хотя я буду первой, кто признает, что я немного бесполезна. Однако у меня есть с собой перцовый баллончик и электрошокер.
— Рейнджер, — говорю я, потому что я бы не исключила, что Марк упомянет об этом инциденте моему отцу, и я боюсь, что, разозлив его, я поставила парней в неловкое положение. Не знаю, как бы я себя вела, если бы одного из них исключили. — Отпусти его. Людей, которые ненавидят из-за невежества, нельзя заставить подчиниться; их нужно воспитывать.
— Говоришь, как чопорная маленькая девчонка, — выплёвывает Марк, и Рейнджер просто выходит из себя, снова ударяя засранца. Две группы парней сходятся в яростном полёте кулаков, и впервые в жизни я вижу, на что действительно способен Черч.
Насмешки Юджина эхом отдаются в моей голове: «Конечно. Всегда один из твоих дружков, но никогда лично ты, да? Ты боишься подраться Черч?»
Двое парней идут в нашу сторону, и моя рука тянется к оружию в карманах. Однако у меня не появилось возможности ими воспользоваться. В мгновение ока Черч оказывается между нашими потенциальными нападавшими, а затем они оба оказываются лежащими на полу, держась за горло и кашляя. Что. Блядь. Только. Что. Произошло?!
— Крав-мага, — небрежно объясняет Черч, называя израильский вид военной самообороны, и поворачивается, чтобы с улыбкой посмотреть на моё потрясённое лицо. — Я уже много лет беру уроки три раза в неделю. — Он возвращается к бою перед собой, а затем направляется на жестокий, но непрактичный нокаут, который Спенсер наносит новому широкому ресиверу команды. Черч касается плеча парня, и когда придурок ударяет локтем назад, Черч делает шаг в сторону, блокирует удар предплечьем, а затем наносит ему такой удар в лицо, что парень падает на пол.
— О, мои бедные, сладкие яичники, — бормочу я, потому что, хотя я и знаю, что насилие — не решение моих проблем, всё равно довольно возбуждающе видеть, как парни, которые мне нравятся, всерьёз надирают задницы. Всего через несколько минут футбольные придурки лежат на полу, стонут и держатся за головы, а над ними стоит Студенческий совет.