В очередной раз приоткрывшийся полог впустил холод зимнего вечера и повара, принёсшего на подносе еду.
Сердитым взглядом и жестами он объяснил служанкам значение слов своей «тарабарщины» и заставил умыть, причесать посланницу, приготовить ей место для принятия пищи. Когда, довольный собой исполнитель вышел, избранница оказалась восседающей на прибранном ложе, рядом с уставленным едой столиком. Девушки, прижавшись друг к дружке сглатывали голодную слюну, не отводя взгляд от тарелки с жаренным на костре мясом и кувшином кобыльего молока.
- Как звать-величать красных девиц? – решила всё же начать налаживать контакт новоявленная госпожа.
- Дарьюшка, - зарумянившись от стеснения тихо произнесла уже знакомая.
«Значит точно она, - с раздражением подумала Ольга, но тут же одёрнула себя: - Девчонка не в чём не виновата, да и родственников понять можно: своя она и есть своя, а чужая незнакомая - совсем другое дело. Ээх…».
- Марфа, я, - спокойно ответила вторая.
Судя по их одежде обе были крестьянками, крепкие фигурки подтверждали привычность к физическому труду. Видно было, что переход давался им значительно легче, чем представительнице двадцать первого века. Кроме того, в глаза бросалось их искреннее смирение перед судьбой, они принимали реальность такой, какая она есть. На ум приходил эпизод из киносказки Морозко: «Тепло ли тебе, девица?; и умильный голосок: тепло, батюшка; а сама замёрзла и в обморок брык. Всегда бесила эта сцена, даже в детстве, больше нравилась прямота Марфушеньки: ты чё, старый, не видишь – окоченела уже вся, подавай подарки и жениха!», - воспоминания вызвали улыбку.
Однако реальность к радости не располагала. Хотя, понять девчонок можно, что их ждало: тяжёлый крестьянский труд от зари до зари без выходных и праздников, жизнь впроголодь с оравой ребятишек, вечное подчинение мужу и свекрам, повезёт, если бить не будут, а тут хоть какой-то шанс, если попадёт в гарем богача.
Ольга жестом подозвала их и разделила мясо на три порции: война войной, а обед по расписанию. Для выживания нужны силы – первый закон инстинкта самосохранения.
- Как величать нашу благодетельницу? – осмелела Марфуша.
- Ольга, можно просто Оля.
- Арасо, - послышалось у входа.
На пороге, с усмешкой на губах, наблюдая за тем, как жадно расправляются с ужином полонянки стоял темноглазый.
Дашулька с Марфой мигом спрыгнули с ложа и склонились в поклоне. Но молодой мужчина смотрел только на одну в этой комнате. Почему-то от этого взгляда стало неловко. Посланница небес со всем возможным спокойствием и достоинством опустила ноги на ковёр и поднялась во весь рост.
Союзнику стало даже интересно, что последует дальше. Он ничего не предпринимал, ничем не пытался помочь выкрутиться из неловкой ситуации, а просто откровенно наслаждался, разглядывая красавицу в отблеске огня на её украшениях. Надо сказать, зрелище и правда было достойно важнейшего кадра любой дорамы, жаль исполнительница главной роли не могла увидеть себя со стороны, поэтому смущение продолжало мучить её в лихорадочных поисках решения, как себя вести дальше.
Решив, что, хотя бы поблагодарить за подсказку будет вполне уместно и, что важнее - вежливо, девушка легко поклонилась и произнесла:
- Камсахамнида, - типа того «спасибо» и тут же спохватилась: «Выпендрилась, блин, знаток трёх слов из корейских дорам».
Однако, ответом была лишь приподнятая в недоумении бровь и лёгкая усмешка.
- Потрапезничали? – спокойно произнёс он и, на согласный кивок, приказал одному из воинов унести поднос. – Озябли? – обратился он к присутствующим девушкам?