И я рада вашей компании.
Теперь уже улыбался он, хоть и сдержанно.
— Будешь возле картины, произнести заклинание, чтобы все тайное стало явным.
Но я думаю, ты и так это знаешь. — Сказал он.
А я в то время уже выходила из кухни.
— Знаю.
Я отправилась к лестнице. Дошла до картины. И даже решила рассмотреть её. В прошлый раз я совсем не обратила на это внимания.
На ней были нарисованы волки. Выглядело так, словно семья. Два больших волка и трое малышей.
Интересно, обычные волки или оборотни?
Может эта картина куда важнее, чем мы думаем? Не зря именно она является проходом в тайное место этого дома.
Но я не стала долго размышлять на эту тему. Это тайна хозяина дома.
Дотронулась до картины и произнесла нужные слова, повторив три раза.
Всё получилось с первого раза, что было весьма неудивительно.
Лестница стала перемещаться.
Я подождало несколько минут. И совсем скоро она поменяла местоположение. Уже вела не вверх, а вниз.
Прежде, чем ступить в низ, я прочла нужное заклинание, чтобы зажечь факела. Иначе мои глаза совсем ничего не видели, сплошная темнота.
Когда факела зажглись, и я могла разглядеть хоть что-то, стала осторожно спускаться.
Я помнила, что здесь весьма опасная лестница, потому следила за каждым своим шагом. Не хотелось ещё полететь вниз. Я больше, чем уверена, это было бы весьма неприятно. Расстояние большое. Могла бы переломать себе кости. А мне сейчас важное моё здоровье и состояние. Особенно, когда знаю, что отец совсем скоро явится.
Пока шла вниз, думала о том, что соревнования против Эркюля — это одно, а противостоять своему отцу…
Тут никто не скажет «все, хватит, ты победил». Это сражение может быть и насмерть. Но я бы ни за что не смогла бы убить отца. А он сможет, наверняка. Ведь совсем не будет помнить.
Так что я даже не уверена, что после его спасения счастливы будут все.
И я не могу обещать, что выживу. И думаю, каждый это прекрасно понимает.
Но также я знаю, что каждый из моих близких людей, может запросто закрыть меня своим телом. Но я не должна этого допустить.
Нужно придумать какой-то план. Сделать так, чтобы никто из них не был близко в тот момент, когда мы будем сражаться с папой. Вернее, с его змеем.
Если я потеряю хоть кого-то, будет очень больно. Каждый человек важен мне.
Хоть для них я также важна, но лучше умереть мне, если будет выбор.
Пусть эгоистично с моей стороны, но я действительно считаю, что так правильно.
С этими мыслями я добралась до конца лестницы. Ступила на тропинке, что вела к двери.
В этот раз я рассматривала все вокруг. Хоть здесь и были одни лишь двери.
Интересно, что за ними? Они закрыты?
Но проверять этого я, конечно, не стану. Это не моё дело. И это неправильно.
Я насчитала здесь больше пятнадцати дверей точно.
И вскоре дошла до той, которая была именно для меня.
В этот раз я уже знала, что меня там ждёт, а поэтому не томила в ожиданиях, быстро открыла и зашла внутрь, закрывая её за собой.
Я вновь оказалась в окружении множества фотографий. Все такие разные, но везде я. Никого больше.
Подошла к самому началу с левой стороны. Пойду по кругу.
С этой стороны я была совсем маленькая.
Здесь мне вроде бы два года. Совсем маленькая. Лежу ногая и улыбаюсь, в руках держу колокольчик.
Дальше фотография на год старше. Их было несколько.
Одна с грустью на лице, другая с улыбкой. Такая разная.
Была фотография, где моё лицо полностью чёрное. Я совсем не помню, что тогда наделала. Но выглядит смешно.
На моем лице даже невольно появилась улыбка.
Снимок с ножом в руке. Рядом овощи. Я так неловко и неправильно держу нож, ужасно.
В середине, где лежало письмо, была фотография с родителями в академии, которую я вчера успел
а разглядеть. Эта единственная, где мы втроём. Тогда я точно родилась. Тот день, когда они ушли. Но они так улыбаются.