Но пока еще наивная и верящая в единичность приступа неадекватности мужа, я лелеяла надежду на счастливое будущее…
Мурат ушёл на работу оставив меня одну. Не могла нормально ходить и сидеть. Весь день проплакала в подушку, отказываясь от еды. Был только один человек, с кем могла это разделить. К родителям было страшно идти с подобным рассказом. Особенно к отцу. Да и теплился огонек веры, что Мурат действительно так больше никогда не поступит.
— Алло, — услышав голос Кати, еле сдержалась, чтобы не завыть в трубку.
— Это я. Прости меня, пожалуйста, — сдавленно выпалила на одном дыхании. Даже если бы она меня не простила, я бы не отстала. Мне жизненно необходима была Катя, как лучик света или глоток чистой воды…
— И ты меня прости. — с волнением затараторила она, — Не мое это дело. Ты его любишь, а я лезу, — чувствовалось, что она тоже очень переживала из-за нашей ссоры и уже не злилась на меня. — Лучше рассказывай, как первая брачная ночь прошла? — спросила она игриво.
Вот здесь меня и прорвало. Не могла сказать ни слова, только выплакивала всю свою боль ей в трубку.
— Гель… — растерянно и с беспокойством позвала Катя. — Да что у тебя там случилось-то?
— Он ударил меня, — сквозь всхлипывания поделилась с ней своим горем, — А потом… Потом… Это было ужасно, Катюша, я ходить нормально не могу… — поток слез не прекращался, а я, ощутив поддержку, просто расклеилась окончательно.
— Тише — тише, — как маленькую успокаивала меня подруга, — Больно и должно быть. Может ты испугалась просто? А ударил… Это как? — бестолково уточнила она, явно пребывая в шоке.
И я пересказала ей всю ночь в красках. Не таясь и не стесняясь в выражениях.
— Вот урод! — охнула пораженно Катерина. — Да ему там всё оторвать надо! Ты почему еще в его доме? — задала она резонный вопрос.
— Я хотела уехать. Развестись… Но он пообещал, что больше такого не повторится, — жалко мямлила в ответ, только сейчас осознавая, как по-дурацки это звучит.
— Да он же больной, как ты можешь ему верить?! — эмоционально возмущалась на мою бестолковость подруга, — Шмотки в руки и к родителям.
— Нет, — возразила уверенно, — Вдруг…
— Вот же дуреха, — сокрушенно вздохнула Катерина, — Ладно, держи меня в курсе, если что, звони, я с полицией приеду. — решительно подытожила она.
— Хорошо, — воспряла духом я. Когда знаешь, что за тебя заступятся, что есть тот, кому ты не безразличен и проблемы видятся под другим углом.
Завершив разговор, счастливо улыбалась. Тогда не знала о еще одной страсти моего мужа, к вуайеризму и маниакальному желанию контролировать свое имущество, к коему теперь причислена и я. По всему дому стояли скрытые камеры, и весь наш с Катей разговор Мурат прослушал и даже записал. Мне тогда и невдомек было, что эти камеры писали все, что происходило на территории коттеджа, в том числе и мои страдания, и его забавы…
Глава 9
К вечеру всё же заставила себя подняться с кровати. Надев свои джинсы и футболку, спустилась вниз. Состояние еще было разбитое, а внизу живота потягивало.
В гостиной увидела женщину средних лет. Ее темные волосы были собраны в пучок, а наряд, состоящий из черных брюк и белой блузки с короткими рукавами, больше напоминал офисный стиль, нежели форму домработницы. С сосредоточенным выражением лица она тщательно вытирала пыль с полок, расставляя попутно по местам миниатюрные статуэтки. Работу она свою выполняла профессионально. Несмотря на скромный внешний вид, в ней чувствовался богатый опыт и немалая работоспособность.
Услышав мои шаги, женщина обернулась и вытянувшись по струнке, дежурно поприветствовала меня:
— Добрый вечер, Ангелина Константиновна.
— Добрый, — было немного неловко от присутствия в доме постороннего человека. Хотя и радовало, что я не совсем одна в этом огромном коттедже.
— Меня зовут Алла Викторовна. И я буду помогать вам по дому, — добавила она, заметив мою растерянность.
— Спасибо, — совершенно не зная, как реагировать на такую новость, ответила банальной благодарностью.
В воздухе повисло угнетающее молчание. Мне хотелось посмотреть телевизор, но теперь казалось, что я помешаю Алле Викторовне делать уборку.