Слушала общественников, депутатов, выступавших по телевизору и смеялась в голос. Вот. Я мать. И дочь даже видеть не могу, и никто мне не поможет. Я никто для нее, а он родной отец. Да тем более мы в браке, так что всё остальное — наши семейные проблемы.
Разведись. Обязательно! Только малышку я больше не увижу, да и нет гарантии, что Мурат не блефует и не переломает мне ноги еще на пороге нашего дома.
Я впала в жуткую депрессию. Казалось, что теперь моя жизнь точно кончена. Но долго не получилось хандрить. Муж вспомнил, что со мной снова можно спать.
В тот момент и переключился тумблер. Я просто начала пытаться подстроиться, просто старалась выжить. Перестала плакать, начала дерзить. Делала все, как он любит, старалась угодить, постоянно говорила о неземной любви. И жизнь немного наладилась.
Я перестала копошиться в нашем доме, и начала искать себе занятие.
Но Мурат все равно находил причины для озверения После очередного совместного выходного, я два дня практически не могла ходить, зато муж был очень доволен, и я получила возможность сдать на права. В подарок за искалеченное тело, получила машину и возможность самостоятельно передвигаться по городу.
Этим я не ограничилась, стала в корне менять свою жизнь, абстрагировавшись от семейной жизни. Поступила в университет, пусть дистанционно, но стремилась к знаниям и диплому.
Я стала чаще встречаться с Катериной, она во многом мне помогала и всегда поддерживала.
Приходилось врать, скрываться, прятаться, но у меня появилась цель, найти и забрать доченьку обратно. Как? Пока не знала, но готова была на всё.
Однажды мне удалось подслушать занимательный разговор, в котором муж обещал скорую расправу какому-то поставщику, и у меня появилась еще одна цель. Упечь Мурата, иначе забрав дочь, я никогда не смогу чувствовать себя в безопасности.
В тот же день я завела блокнот, куда скурпулезно вписывала все что слышала в собственном доме. Туда же вносила все мысли и помечала совпадения из обрывков бесед Мурата и криминальной хроники. Блокнот я хранила у Катерины, туда же свозила бумаги, которые чудом или по случаю удавалось взять у мужа. Я помнила о камерах и научилась их обманывать. Пока никаких существенных доказательств преступлений Мурата у меня не было, но я продолжала свое дело.
Видео с малышкой стали моей отдушиной, энергетиком и стимулом к жизни.
Смотрела на глазки любимые, щёчки с ямочками и мечтала их поцеловать, понюхать мягкий пушок ее волосиков. И мысленно клялась быть сильной ради моей девочки.
Я очень боялась, что и с малышкой Мурат будет обращаться так же, как и со мной, но на удивление, он в нёй души не чаял и только баловал. Хвастался везде и всюду её маленькими достижениями. Гордился ею.
— Как ты ее назвал? — смотря в потолок, тихонько спросила.
Сейчас муж был доволен мною и можно было о чем-то просить или спрашивать. Тогда в машине даже не успела прочитать эту информацию в свидетельстве об усыновлении.
— Сабина, — поднимаясь с постели, охотно сообщил он, — Она сейчас у моей мамы, вчера впервые пробовали кашу давать, так она так смешно…
Слушала, а по щекам катились слезы. Моя малышка… Моя Сабиночка уже пробует кашку…
Душу наполняло глубокое чувство тоски и печали. Какая же это пытка слушать рассказы о взрослении дочери, не имея возможности увидеть это своими глазами. Сердце разрывалось от боли и пустоты из-за того, что не присутствую в столь решающие и важные моменты ее жизни. Разлука вызывала горько-сладкую ностальгию, я до безумия мечтала обнять свою девочку, стать частью ее жизни.
Скажите, возможно не ненавидеть его?