— Иногда единственный путь вперёд это путь через разбитое сердце.
ГЛАВА 11
История Рассела
— Помогают ли уроки с Мартой? — Рассел сидел у огня, наблюдая за мной.
Я долго не отвечала, не потому, что не доверяла Расселу, а потому, что всё ещё решала. В конце концов, я рассказала ему всё, включая битву с орком и уход Галадриэль, не зная, что, если вообще нужно, подвергнуть цензуре. Я беспокоилась о том, что утаила деталь, которая была мне необходима для поиска ответа.
Пока я говорила, Рассел разволновался. Поэтому начал мерить шагами комнату.
— Дейв прав. Если ты собираешься сражаться с фейскими монстрами, нам нужно дать тебе больше оружия. Клайв лучше всех владеет мечом, но я могу научить тебя стрелять. Мы можем начать тренировки сегодня вечером. Достану тебе пистолет.
— Спасибо.
Я снова подтянула колени и обняла их.
Отмахнувшись от моей благодарности, он спросил:
— Это работает, колдовское стекло?
Положив подбородок на колени, я ухмыльнулась.
— Ну, я знала, что ты явишься в гараж, чтобы прочитать мне лекцию.
— Никакой потери зрения?
Я покачала головой.
— Превосходно. Это делает тебя гораздо менее уязвимой.
— Хотя я не уверена, что мне следует этим пользоваться.
Он развернулся и пригвоздил меня взглядом.
— Почему?
Пожав плечами, я плотнее обхватила руками колени.
— В тех книгах, которые я читала, говорилось, что должен быть баланс. То, что я делаю, неправильно. Я вторгаюсь в чьи-то личные мысли, — понизив голос ещё больше, я добавила: — Я подталкиваю людей делать что-то против их…
Рассел прошипел поверх моих слов, свирепо глядя на меня, чтобы я заткнулась.
Это ответило на один мой вопрос. Рассел знал, на что я способна, и он следил за тем, чтобы ни один другой вампир, приложивший ухо к двери, не узнал об этом. Закрыв глаза, я поискала вспышки.
— Никто не подслушивает в замочные скважины, — прошептала я.
Пересекая комнату, он сел рядом со мной на сиденье у окна.
— Ты беспокоишься о том, что тебя не накажут достаточно строго, если ты воспользуешься колдовским стеклом?
— Закономерно. Если я безнаказанно нарушу частную жизнь человека, его волю, что помешает мне стать моей тётей? Слепота… или Марта сказала, что я могу направить платёж по-другому. Это немедленное напоминание о том, что то, что я сделала, было неправильно.
— А кто определяет, что правильно, а что неправильно? — тихо спросил он.
— Человеческая порядочность?
Я думала, что это довольно простые вещи.
— Мы не люди, — возразил он.
— Конечно, это так. У тебя могут быть клыки, а я могу покрыться шерстью, но у нас всё ещё есть наша человечность. Или мы должны быть таковыми, во всяком случае.
Он откинулся на подушку, изучая меня.
— Я должен быть наказан за то, что пил кровь? Клайв? А как насчёт нашей долгой жизни, нашей силы и скорости? Должны ли мы быть наказаны каждый раз, когда используем наш дар?
— Нет, конечно, нет. Я просто имела в виду, что я…
— Что ты заслуживаешь наказания. Так ведь?
Я уткнулась лбом в колени. Мы сидели молча, пока я, наконец, не прошептала:
— Наверное.
Дверь библиотеки открылась и закрылась.
— Нет.
Мгновение спустя заиграл низкий, плаксивый инструментал.
— Ты всегда забываешь о музыке.