— Ты буквально умолял поцеловать тебя несколько недель назад, — напоминаю я ему о нашем моменте в библиотеке.
Тень улыбки мелькает на его лице, как будто это воспоминание скорее приятное, чем нет.
— Я помню.
— И что? — я начинаю терять терпение. Раздражаться. Почему между нами ничего не может быть просто?
— Ты уверена?
— В том, что делаю? — я быстро начинаю сожалеть обо всей этой идее. Он прав, это на меня не похоже. Может быть, этот брак не продлится долго, и это не будет иметь значения.
— Вспомни.
Я выпрямляюсь, как будто в меня только что впрыснули свинец, когда до меня доходит скрытый смысл.
— Ты не можешь быть серьезным.
Крю наклоняет голову влево, демонстрируя резкую линию подбородка. Она напрягается, когда выражение его лица становится дерзким.
— Попроси меня, и я поцелую тебя, Скарлетт.
— Ты... — я ищу подходящее оскорбление и терплю неудачу. — Не могу в это поверить.
— Я предупреждал тебя, детка.
— Ты просто злишься, что я задела твою гордость.
Крю не отвечает, но мышца его челюсти дёргается.
— Не надо попрошайничать. Я не настолько отчаялся. Увидимся возле алтаря, детка, — в этом прозвище нет никакой нежности, только насмешка.
Он не двигается. Наступает долгое, тяжелое молчание. Отягощенное сомнениями, оценками и сожалениями.
— Попроси меня.
— Попросить о чем?
— Попроси меня поцеловать тебя, Скарлетт. Разве не ради этого ты меня позвала.
Честно говоря, я выбилась из сил. Это превратилось битву воль. Каждый из нас чувствует, от чего мы готовы отказаться. В чем мы не согласимся уступить.
— Я ничего не прошу. Я всегда беру то, что хочу.
— Я тоже.
Мы смотрим друг на друга. Я хочу поцеловать его. Сильно. Я никогда не хотела ничего также сильно, как прикоснуться своими губами к его. Он хочет поцеловать меня. Так же сильно, если судить по его напряженной позе.
Гордость удерживает меня на месте. Он тоже не двигается.
— Мне нужно закончить собираться, — я говорю это мягко. Без напряжения. Я не отступаю. Не даю ему оправдания.
Крю раздраженно вздыхает, как будто имеет место какое-то серьезное неудобство. Я ожидаю, что он повернется и уйдет. Вместо этого он приближается ко мне с уверенностью короля-победителя, сокращая разделяющие нас несколько метров парой длинных шагов. Он берет мое лицо в ладони, его пальцы касаются моих щек. Затем наклоняет мою голову назад и заставляет мой взгляд встретиться с его.
— Скажи это, — требует он.
Я вопросительно смотрю на него, испытывая искушение поддаться его прикосновениям. Я теряю землю под ногами и виню в этом его близость. Трудно думать, дышать, когда он прикасается ко мне.
— Скажи, чтобы я поцеловал тебя, Скарлетт, — он проводит большим пальцем по моей нижней губе.
У меня по коже бегут мурашки. По моему позвоночнику пробегают капельки пота.
Он идет на компромисс. Уступку. Это вызывает головокружительный прилив сил. Я не сдалась, это сделал он. С кем-нибудь другим я бы восприняла это как слабость. Но это не заставляет меня меньше думать о Крю — это заставляет меня хотеть его больше.
— Поцелуй меня.
Слово «меня» все еще витает в воздухе между нами, когда он подчиняется. Его губы накрываю мои в требовательном, настойчивом и повелительном поцелуе. Он нежно сжимает мое лицо руками. Влажный жар его языка вторгается в мой рот, вызывая стон.