В последний раз Татьяна вышла с нами на связь, когда и аспирантура ее подошла к концу. И когда у Стаса снова было все готово, чтобы переправить ее в подполье на земле, пока он будет ее Анатолия на свободу вытаскивать.
Выслушав его, Татьяна бесстрастно объявила, что остается у небожителей, от которых уже получила предложение чрезвычайно интересной работы — на каковое намерена дать согласие прямо во время защиты диплома.
Тут уже я не выдержала.
Совсем умом тронулась? Или таки промыли мозги до основания? Не понимает, что ли, что теперь Анатолий отвергнет любую попытку освободить его силой? А мелкий? Мы зачем ей вообще память возвращали?
К моему невероятному удивлению, Стас меня не поддержал. Его бесхребетность вместо ожидаемых громов и молний взбесила меня окончательно — я почувствовала за ней очередные недомолвки. Многочисленные и обширные.
Ощущение это только усилилось, когда Стас — как только Татьяна отключилась — сообщил мне ориентировочное время окончания ее защиты и велел неотлучно быть на связи, ожидая его вызова.
Я была на связи задолго до указанного времени. И бесконечно долго после него. Вызова не было.
Когда закончился рабочий день, я смогла, наконец, метаться по офису, не опасаясь удивленных взглядов своих сотрудников. Киса безмолвной тенью семенил за мной — из кабинета в коридор, затем в холл, затем назад …
Лучше бы хоть звук издал — на молчаливую тень наорать не получалось.
Получилось, когда зазвонил телефон.
— Сколько можно? — выпустила я, наконец, все скопившееся напряжение, даже не глянув на номер. — Что случилось?
— Марина, у меня очень мало времени, — послышалась в трубке приглушенная скороговорка.
Я даже не сразу узнала ее. Татьяну. Она тараторила вполголоса, задыхаясь и проглатывая окончания слов, но главное — это был ее обычный, человеческий голос. И до меня вдруг дошло, что я уже успела отвыкнуть от него за эти чертовы несколько месяцев.
Это был тот ее голос, которым она всегда сообщала мне на земле о крупных неприятностях.
— Татьяна? — на всякий случай переспросила я. — Ты экзамены сдала?
— Нет, — отрезала она. — Это неважно …
— Тогда еще раз — ничего не поняла, — прижала я трубку плотнее к уху.
— У нас проблемы, — понеслось мне в него на одном дыхании. — Большие. Очень большие. Тут такое открылось — ужас! Нападение на людей. Готовится. На всех. А эти — все сами и сами. Как всегда. А я говорю, что без тебя никак. — Она вдруг охнула и добавила еще быстрее: — Жди Стаса. Скажи ему, что все знаешь, — и отключилась.
Я посмотрела на телефон — действительно отбой.
Потом телефон почему-то полетел к стене.
В фантастически плавном движении, как в замедленной съемке, Киса поймал его на лету.
Моргнув, чтобы отогнать несомненное видение, я протянула руку.
Сделав всего один опасливый шаг, Киса потянулся и вложил в нее телефон.
Линия Стаса была отключена.
Линия Анатолия была отключена.
Линия Макса была отключена.
Произнеся трижды практически одну и ту же фразу, Тоша, наконец, что-то заподозрил.
— Марина, что случилось? — озабоченно залопотал он.
— Не знаю! — выстрелила я раздражением в него за неимением более подходящих мишеней. — Но что-то случилось. Набирай Стаса.
— Да говорю же тебе… — с досадой начал он.
— Набирай, я сказала! — оборвала я его. — Со своего номера. Мой они, как видишь, блокируют.
— Да что случилось? — проняло, в конце концов, его.
— Звонила Татьяна, — сообщила я ему самое главное. — У нас большие проблемы. Здесь. Стас должен сказать, какие.