Ланс лежал на траве и смотрел в небо. А я не сводила с него глаз. Чтобы было удобнее, повернулась на бок, подперла голову рукой.
— Мириады звезд в объятьях тёмной синевы,
О чем беседуют они между собой в ночной тиши?
Быть может, как и мы, любуются чарующей землей?
Или гадают о иной вселенской тайне? — грудной, чуть хрипловатый голос Ланса в ночной тишине будоражил до мурашек и прервал напряженное молчание.
— Сам придумал?
— Ага, — кивнул он. — После заточения даже в цинике просыпается романтик.
— А ты был циником?
— Возможно.
Проследив за его задумчивым взглядом, я притихла, сраженная красотой небосвода, усыпанного тысячами звезд. Ночное небо притягивало своей бескрайностью, недосягаемостью, неизведанностью и пугало вечностью, в которой мы лишь песчинки, что мелькнут и бесследно исчезнут.
Стоило мне вздохнуть, Ланс придвинулся ближе, приобнял меня.
— Раньше я не замечал красоты, — прошептал, зачарованно созерцая мерцающие звезды.
— В городе они почти невидны из-за света, — я удобно уложила голову на плечо Ланса. — И суета отвлекает…
— Поразительно, на суету время находится, а на такую красоту нет, пока не грянут неприятности. Зато потом начинаешь ценить каждый миг… — Смотри-ка! — Он поднял руку, указывая в небо.
Следя за его пальцем, я вгляделась и… ахнула, заметив, как тысячи крохотных искорок и звездочек пришли в движение. Плавно перетекая, они перемещались по чёрному бархату небосклона, и вот я увидела себя, хмурую, напуганную, сидящую на постели в гостиничном номере. И вид у меня такой несчастный.
— Неужели я такая? — задумчиво шепнула Лансу.
Он загадочно сощурился, поглядывая на меня. От его взгляда стало так тепло и спокойно. Улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, затем очертил пальцем в воздухе небольшой круг. Звезды вновь пришли в движение и изобразили меня, улыбающейся, спокойной и очень даже счастливой. С очень красивой улыбкой.
— А ты? Каким ты видишь себя?
Ланс сделал замысловатый жест. Звезды задрожали в небе и изобразили нас, лежащих плечом к плечу.
— Жаль, я так не умею. Зато… — обхватила палец Ланса рукой и стала описывать, что подсказывало моё воображение: — Если вот тут расширить, а вот тут удлинить… — Мысленно представила, как удлиняю уши Лансу, и они на небе тотчас удлинились. — Ух ты! — Обрадовалась я и принялась творить, не выпуская руки Ланса…
Скоро у звездного красавчика выросли эльфийские ушки, потом задняя часть кентавра, появилось копье, борода и усы… Потом у меня зонтик и барашек на веревочке… А потом мы просто дурачились, пока я не ощутила, что невероятно устала, и веки, налитые свинцовой тяжестью, слипаются…
Уже сквозь сон, засыпая, я прошептала:
— Это был, несмотря ни на что, чудесный день. Жаль, что он не повторится.
— Мне тоже жаль, Элеонора, — отозвался Ланс, крепко обнимая меня. А потом я ощутила легкое, нежное касание горячих, нежных губ на виске… Или это мне уже снилось?
Глава 9
Проснулась я в огромной кровати с резными столбиками, под балдахином. И если бы прежде обрадовалась сказочной роскоши, окружавшей меня, то сейчас с досадой вздохнула, ведь ночевала я совершенно одна.
Опустила ноги на пушистый ковёр, села на постели.
Не знаю как, но Ланс перенёс меня в гостиницу.
Номер просторный, светлый. Мебель роскошная. У постели на столике уже стоят блюда с крышками-колпаками, начищенными до блеска. На них так и сияют блики солнца, что слепят. А за ними… Я даже подскочила, обратив внимание на неприметный душистый букетик из полевых цветов с ночного поля.
Откуда они здесь? Неужели Ланс нарвал? Когда успел?
Достала цветы из вазы, жадно вдохнула медовый аромат.
Букетик — чудо как хорош. Улыбка появилась на губах. А уж когда я заметила записочку и прочитала:
«Это был самый чудесный вечер», — едва не всплакнула от счастья.
— И мой тоже, Ланс! — прижала записку со знакомым, красивым почерком к груди.
Окрылённая, босиком подошла к окну, отдёрнула занавеску и застыла, разглядывая оживлённую полуденную улицу.
Это сколько я проспала? Уже скоро вечер, а потом…