Он роняет мазь и отдаётся поцелую. Его руки касаются моих ног, затем раздвигают их, двигаясь прямо к моей киске и потирая её через штаны. Он стонет, прикасаясь ко мне. Я мокрая. Желание — это бушующий костёр, который выходит из-под контроля. Я хочу его. Он мне нужен.
Я не могу получить его.
Я разрываю поцелуй и отталкиваю его руку. Он смотрит на меня в замешательстве, и я качаю головой. Нельзя отрицать его эрекцию, она огромна. Он наклоняется, но я отстраняюсь и снова качаю головой.
— Нет, — говорю я. — Я не могу.
Я причиню ему боль. Я не подхожу ему. Я не могу быть женщиной, которую он хочет. Я не сокровище, которое нужно защищать, и я не могу дразнить его так. Он заслуживает кого-то лучше меня. Его рот открывается, как будто он собирается что-то сказать, но затем закрывается, не говоря ни слова. Кивнув, он встаёт и молча устанавливает для нас убежище. Я молча смотрю. Когда он закончил, я ложусь. Вкус и прикосновение его губ к моим крутятся в моей голове, пока я засыпаю.
Глава 12
Шидан
Амара лежит на боку рядом со мной. Подперев голову рукой, я наблюдаю, как вздымается и опускается её грудь, изучаю её изгибы. Запоминаю их. Она идеальна. Амара шевелится, но я остаюсь неподвижным, не желая её разбудить. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. На этот раз, лёжа рядом с ней я могу хотя бы притвориться, что она моя. Это время наедине — нужно мне, чтобы показать ей, насколько хорошей может быть наша совместная жизнь. Она такая сильная. Думаю, я её понимаю. Может быть. Она переворачивается на спину, моргает, а затем открывает свои глаза
— Ты смотришь на меня? — спрашивает она.
— Нет, — говорю я, чешуя чешется от вынужденной лжи.
Амара закатывает глаза.
— Ага, конечно, — говорит она, вытягивая руки над головой.
Мягкие изгибы её груди подпрыгивают, когда она потягивается, рубашка поднимается, открывая намёк на гладкую, совершенную кожу без чешуи. Я знаю, какие они мягкие, и мои пальцы покалывают при этом воспоминании. Моя рука дёргается, когда я сопротивляюсь желанию прикоснуться к ней. Она садится, разминает шею, затем зевает. Солнце уже низко, и тени сгущаются в оазисе. Я наклоняюсь ближе, чтобы осмотреть её раны, но она отбрасывает мою руку.
— Что ты делаешь? — спрашивает она, отстраняясь.
— Твои раны, Лютик.
— Я в порядке, — говорит она, вставая. — Что мы будем есть?
Я копаюсь в своем рюкзаке и нахожу мясо гастера. Амара потягивается, потом мы садимся и едим.
— Мы должны добраться до вашего корабля до восхода солнца.
— Хорошо, — говорит она с набитым мясом ртом.
Мы заканчиваем трапезу и собираем вещи. Я закидываю рюкзак на плечо и протягиваю руку, предлагая взять и её. Амара смотрит на мою руку, пока я её не опускаю. Я пожимаю плечами и улыбаюсь, когда она качает головой. Она надевает свой рюкзак. Когда мы поворачиваемся, чтобы идти, я что-то слышу. Вой, машинный, а не натуральный. Он становится громче.