— Итак, позволь мне прояснить. Ты готовишься к очередным Олимпийским играм, потому что тебе скучно, а твои друзья дразнят тебя?
Я притворяюсь, что обдумываю это мгновение, прежде чем кивнуть.
— В значительной степени, да.
Кухню снова наполняет смех. Мне это нравится.
— Но, — я поднимаю палец, — Теперь, это касается и моего наследия. Знание того, что у меня скоро будет сын или дочь, вызывает у меня желание сделать это и для него или для нее. Если, конечно, я смогу в ближайшее время вытащить голову из задницы.
— Мне жаль, что все было трудно для тебя. Это безумно мешало моей голове, так что я даже представить себе не могу, как это повлияло на твои тренировки. Иногда даже вставать с постели было нелегко. — Ее губы растягиваются в красивой улыбке. — Но я думаю, что это действительно мило, что ты хочешь сделать все на отлично, ради ребенка. Он будет гордиться, несмотря ни на что.
— Спасибо, что сказала это. — Я потираю руки перед собой, как будто хочу избавиться от этой странной энергии, гудящей в моем теле. — Ну, хотя это и немного удручает, но почему-то мне тоже было приятно произнести это вслух.
— Я рада, что ты мне рассказал.
Харпер тянется за спину и протягивает мне сверток ткани.
— Вот твоя толстовка. Извини, что взяла ее вчера, я не хотела. Но еще раз спасибо, что одолжил.
— Оставь себе.
— Что? — Ее рука опускается, и она качает головой. — Но она твоя.
То упрямство, которое я замечал раньше, написано у нее на лице. Совсем как в воскресенье, когда она сама поехала в больницу. Поэтому я пожимаю плечами, как будто в толстовке нет ничего особенного, вместо того чтобы сказать ей, что мне понравилось видеть ее в чем-то моем. Особенно зная, что она скоро вернется в Нью-Йорк, и я не смогу часто навещать ее с моим расписанием.
— У меня есть шкаф, набитый толстовками, так что не беспокойся. Если ты ее хочешь, она твоя. — У меня действительно есть тонна толстовок, это не ложь, я просто не говорю ей, что ношу всего несколько из них, и та, которую я ей подарил, моя любимая.
Она смотрит на меня из-под ресниц, ее щеки немного розовее, чем раньше.
— Ты уверен?
— Ага. На сто процентов.
— Что ж, спасибо. — Ее руки сжимают материал, прежде чем она кладет ее обратно на стол.
— Тебе это все равно может понадобиться сегодня вечером, если ты замерзнешь.
— Почему? Мы снова выйдем на улицу? — Она осматривает кухню, как будто может найти какие-то зацепки.
Я сжимаю губы, чтобы удержаться от смеха. Она просто слишком милая для ее же блага.
— Может быть? Это сюрприз, а значит…
— Что это значит?
На самом деле я не планировал делать из этого что-то грандиозное, но у меня просто появилась идея, от которой я не могу сейчас отказаться.
— Мне нужно срочно кое-что взять. Оставайся здесь и жди, пока я не вернусь. Никаких подглядываний.
Харпер сглатывает, но кивает.
— Обещаю.
— Хорошая девочка.
Я поворачиваюсь и бегу наверх. Может быть, это плохая идея, но это настойчивое желание слишком велико, чтобы его игнорировать. Это может быть весело.
Когда я бегу обратно вниз по лестнице, Харпер стоит рядом с холодильником и делает глоток воды из стакана. Знание того, что она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы налить воды самой, заставляет мою кровь гудеть.
Она улыбается мне из-за стойки, и я крепко держу одну руку за спиной.
Я делаю медленные, размеренные шаги к ней и поднимаю брови.
— Ты готова к своему сюрпризу?
Она ставит стакан и кивает.
— Повернись.
Ее брови хмурятся, но она делает, как я прошу.
Я подхожу достаточно близко, чтобы увидеть, как волосы у нее на затылке встают дыбом.
Поцелуй ее в шею.