То, что он не успел зайти дальше, несомненно, радует, но это не значит, что она не сломалась. Сексуальное насилие не обязательно должно быть изнасилованием, чтобы вызвать травму.
— Как только я вышла на улицу, меня вырвало. Но у меня не было возможности уехать. Я выпила и была слишком взволнована, чтобы вести машину, поэтому я позвонила Кэму. Он был на соседней улице и сказал, что будет через секунду. Когда он подъехал, я почувствовала огромное облегчение, но когда он увидел меня, его глаза потемнели. Тогда я поняла, насколько растрепанной я выгляжу. Моя майка была задрана с одной стороны, и я плакала.
— Он спросил меня, что случилось, но я не собиралась ему рассказывать. Я сказала, что просто хочу домой. Но тут из дома вышел Айзек, взглянул на нас обоих и рассмеялся. Он пробормотал что-то о том, что мы - пара, созданная в аду, и что Кэму следует быть осторожным, потому что я - отъявленная стерва. И тогда Кэм последовал за ним обратно в дом.
Из того, что я услышала, ни одна часть меня не злится на брата. Он поступил так, как поступил бы любой полуприличный парень. И даже если это повлечет за собой какие-то последствия, я не стану ждать от него даже намека на извинения.
— Мали, — говорю я, когда она плачет. — Мне нужен ответ «да» или «нет», хорошо? Айзек все еще жив?
Она смотрит на меня в ответ, совершенно испуганная. — Я не знаю.
И тогда она начинает рыдать.
Все ее силы, которые она пыталась сохранить, рушатся в этот момент. Она падает вперед, ударяется о пол и, плача, падает мне на колени. Мне остается только беспомощно наблюдать за тем, как она царапает кожу, пытаясь избавиться от его прикосновений.
Я даже не замечаю, что Кэм переместился, пока он не оказывается рядом со мной и не встает на колени - наушники давно забыты на кровати. Он выглядит таким же беспомощным, как и я, когда его руки нависают над ней. Он не хочет прикасаться к ней, вдруг она этого не хочет, но он хочет что-то сделать.
— Кэм. — Хейс привлекает его внимание. — Ты убил его?
Мой брат смотрит на меня, а затем снова на своего лучшего друга. — Нет.
Мы с Хейсом выдохнули в унисон. Значит, обвинения в убийстве нам не грозят. Если Айзек выдвинет обвинения, Кэму грозит тюремный срок - как за первое нападение, так и за это. Но, по крайней мере, ему не грозит провести за решеткой всю оставшуюся жизнь.
Его взгляд падает на Мали, и я клянусь, что вижу, как часть его души ломается. — Но я должен был.
Мали наконец-то удалось заснуть в моей постели. Я помогла ей принять душ и дала пижаму - достаточно легкую, чтобы не было больно после того, как она натерла кожу. Она определенно не в порядке, но как она может быть в порядке?
Я накидываю на нее одеяло и поворачиваюсь, чтобы увидеть Хейса, стоящего в дверях. Он был ответственным за присмотр за Кэмом, пока я заботилась о Мали. Он был нужен мне, чтобы выяснить, что именно произошло, когда Кэм вошла в дом.
— Она в порядке? — спросил он.
Оглядываясь на свою лучшую подругу, я чувствую ее печаль, как свою собственную. — Нет, но я надеюсь, что она будет в порядке. Со временем. — Я отвожу взгляд и провожу пальцами по волосам. — Как Кэм?
— В убийственном настроении, — отвечает он, и я знаю, что это даже не преувеличение. — Он сказал, что он был без сознания, когда уходил, и сильно избит, но им удалось выбраться оттуда до приезда копов. Судя по всему, никто на вечеринке даже не пытался удержать Кэма от убийства. Возможно, он бы так и сделал, если бы Мали не пришла и не стала умолять его остановиться.
Тяжесть всего происходящего ложится мне на грудь, когда я выдыхаю. — Разве от того, что я жалею, что она это сделала, я становлюсь полным уродом?
— Нет. Я думал точно так же.
Хейс, должно быть, видит, когда я нуждаюсь в нем, потому что ни одна слезинка не упала, прежде чем он заключил меня в свои объятия. Мали - самый лучший человек, которого я знаю. Моя абсолютно лучшая подруга. И когда я видела, как она разбивается, она забрала с собой часть меня.
Я прижимаюсь головой к груди Хейса, плача, а он просто позволяет мне это делать, осыпая легкими поцелуями мои волосы и проводя рукой по спине. Он знает, что мне просто нужно выговориться. Что мы ничего не можем сделать, чтобы помочь самым близким людям, и это отстой.
Я заставляю себя успокоиться и отстраняюсь от него, чтобы вытереть лицо. — Спасибо.
Он грустно улыбается, наклоняется вперед и целует меня в лоб. — Ты останешься здесь?
Я киваю. — Да. Я нужна ей, и думаю, что сейчас она мне тоже нужна.
— Эй, тебе не нужно ничего мне объяснять. Я все понимаю, — говорит он мне. — Я буду в комнате Кэма. Разбуди меня, если я тебе понадоблюсь.