Практически все при первом взгляде на этот родовой храм Жуфэн были потрясены его великолепием и чудесным мастерством архитекторов. Но следом за первым потрясением, как обычно бывает в человеческом обществе, последовали возмущение, зависть, жадность и вожделение… это место вызывало в людях целую гамму самых разных эмоций.
Однако самые незатейливые и приземленные эмоции выказал не кто иной, как глава Ма.
Хлопнув себя по лбу, он громко взвыл:
— Ох, мать моя женщина, если эта лестница такая длинная, то почему мы не можем лететь на мечах? Разве смогу я добраться до вершины на своих двоих? Это же еще одна гора!
Хуан Сяоюэ со смехом сказал:
— Безо всякого зла, исключительно шутки ради, скажу… думается мне, что почтенному бессмертному Наньгуну и не нужно было возноситься. После того, как он построил этот райский дворец[216.3], какая разница, на земле он блаженствует или на небесах?
Стоило эху его слов затихнуть, как кто-то холодно сказал:
— Храм Тяньгун был построен для жертвоприношений во славу предков Духовной школы Жуфэн. Заложил его Наньгун Юй[216.4], который был главой в третьем поколении, строительством занимались два поколения, и завершил возведение комплекса глава в пятом поколении Наньгун Сянь[216.5]. Так что Дворец Тяньгун не имеет никакого отношения к Наньгун Чанъину.
Хуан Сяоюэ: — ...
Оглянувшись, он встретился с ледяным взглядом Чу Ваньнина. Обычно, когда Мо Жань видел такое выражение лица Учителя, он понимал, что в этот момент тот находится на пределе своего терпения. Если подкинуть в эту топку еще пару дровишек, то передаваемая из уст в уста история про избиение человека ивовой лозой может повториться.
Чу Ваньнин же холодно продолжил:
— Я также безо всякого зла хочу дать совет почтенному даосу Хуану: научитесь быть осторожнее в словах, если не можете понять недочитанную книгу, и не обсуждайте то, в чем ничего не смыслите.
Всю жизнь озабоченный сохранением своего лица и авторитета Хуан Сяоюэ был поставлен на место прямо на глазах у молодого поколения. Получив такую пощечину от Чу Ваньнина, этот человек оказался в очень неловком положении. Он уже подобрал едкие слова для ответного удара, но стоило его губам приоткрыться, как неожиданно для всех вмешался Цзян Си:
— Хуан Сяоюэ, вы в самом деле считаете, что доброе имя почтенного бессмертного Наньгуна повод для шуток?
Статус и положение Цзян Си не подлежали сомнению, и теперь, когда он так прямо высказался, Хуан Сяоюэ не посмел бы вступить в открытую конфронтацию. Его лицо вмиг приобрело землистый оттенок, однако он быстро взял себя в руки и, издав натянутый смешок, ответил:
— Глава Цзян, к чему воспринимать это всерьез? Этот старик не имел дурных намерений...
— Неужели я должен потворствовать твоему злому языку, только потому, что ты говоришь, что у тебя не было дурных намерений? — Цзян Си презрительно закатил глаза, всем видом демонстрируя нежелание видеть его лицо, после чего, прищурив глаза, искоса взглянул на побледневшего Хуан Сяоюэ. — Или я должен терпеть твое невежество только из-за того, что ты стар?
Образцовый наставник Чу, пусть и был признанным великим мастером, но, несмотря на свои выдающиеся способности, реальной властью никогда не обладал, а вот Цзян Си — другое дело. Теперь, стоит главе Гуюэе кашлянуть, и весь мир трижды содрогнется. От страха Хуан Сяоюэ прошиб холодный пот, и он не посмел снова даже рот открыть.
Цзян Си, с досадой тряхнув рукавами, с равнодушным видом вошел в лес, направляясь к подножию длинной лестницы, видневшейся далеко за деревьями. Остальные главы и старейшины смотрели на Хуан Сяоюэ с презрением или сочувствием, а кто-то и вовсе проигнорировал его и сразу же последовал за Цзян Си. Настоятель Храма Убэй вздохнул:
— О, Амитабха!
Если бы это было другое место и время, Мо Жань действительно посмеялся бы от души.
Не успели они пройти по лесу и нескольких шагов, как Наньгун Сы вдруг остановился:
— Хм?
— Что случилось? — спросил Цзян Си.
— Мандариновое дерево... — Наньгун Сы огляделся вокруг и увидел, что везде, куда бы ни упал взгляд, виднелись покрытые белыми цветами мандариновые деревья. — Откуда тут мандариновые деревья? Изначально здесь были посажены несущие дух дракона сосны[216.6]...
Не успел он закончить, как какой-то остроглазый молодой заклинатель указал туда, где на поверхность земли пробился горный родник:
— Посмотрите туда! Там кто-то есть!
Люди посмотрели в указанном направлении и в самом деле увидели, что рядом с весело журчащим источником, в густой тени мандаринового дерева, спиной к ним сидел мужчина, который что-то собирал на земле.
Нахмурившись, Сюэ Чжэнъюн спросил:
— Это человек или призрак?
— Пойду посмотрю, — предложил Мо Жань.