— Я не ругал. А просто указал на этот факт.
— Указание на то, что я дважды сделала, звучит так, будто я не знала о том факте, что я уже однажды окунула в него сельдерей.
— А ты знала? Ты знала об этом, Джуд? — спросил он со смешком.
— Конечно.
— Тогда я был не прав.
Тогда я был не прав. Его слова подразумевали открытое сердце. Он не знал правды. Он стоял перед ней, не зная, что ему может причинить боль женщина, которую он едва знал, женщина, семья которой решила, что она виновата в том, что причинила им всем боль на протяжении всей ее двадцати двух лет жизни. Была ли эта подлинная искренность его недостатком? Мог ли он быть настолько хорош? Так хорошо просто принять ее в свою жизнь так открыто, без вопросов и стен, чтобы защитить себя?
Она узнала в нем частички себя. Он тоже страдал от последствий того, что ему причинили боль. Он был поврежден так же, как и она. Однажды она узнает, кто причинил ему вред, и надеется, что сможет защитить его от того, чтобы это когда-нибудь повторилось. Но сейчас они отправятся за зимней одеждой.
Тейлор спросил:
— Ты готова?
Она кивнула и направилась к входной двери. Прежде чем надеть пальто, она повернулась к нему и спросила:
— На какой игре ты бы хотел быть, если бы мог выбрать любую?
Обдумывая вопрос, он улыбнулся и ответил:
— Бейсбол. — Он схватил свое пальто и надел его. — Мне нравится в этом все, от хот-догов до запаха арахиса, до игры и просмотра. — Он вывел ее за дверь, наслаждаясь широкой улыбкой на ее лице.
Его ответ был настолько неожиданным, что она еще больше прониклась к нему симпатией. Но может быть, она тоже влюбилась в него?
Да. Сильно.
Эта новая эмоция на мгновение парализовала ее более практичную сторону, но они шли по снежной слякоти, как будто это их совсем не касалось. А может, и нет. Они были солнечным светом, когда были вместе, оба, не подозревая о собирающихся впереди грозовых тучах.
В магазине на Пятой авеню Джуд вышла из примерочной к скучающему Хейзелу, который выпрямился при виде нее. Она закружилась в лавандовом платье с раздувающейся юбкой. Приподняв бровь, он хотел спросить ее о брюках, свитерах, носках — теплой одежде. Но, наблюдая за ней, видя улыбку на ее лице, он не мог заставить себя сделать это. На ней не было никакой косметики. Ее волосы были расчесаны этим утром, но были не уложенные из-за ветреного дня, и она была совершенно потрясающей.
Она всмотрелась в его лицо в поисках одобрения, а затем спросила, когда он ничего не сказал:
— Тебе нравится?
— Да.
Она улыбнулась еще шире и подпрыгнула.
— Ура!
После того, как она снова исчезла в примерочной, в кармане его пальто завибрировал телефон. Когда он вытащил его, то увидел сообщение от Кэтрин.
Была рада увидеться. Когда сможем встретиться вновь?
Он уставился на слова, пока не пришло другое сообщение.
Было лучше, чем в старые времена. Ты хорошо выглядишь, дорогой.
Съежившись от прозвища, которое она придумала для него, он сидел, пытаясь придумать, как ответить, не замечая брюнетку перед собой. Она проглотила боль и едва слышным шепотом спросила:
— Тебе нравится?
Тейлора поймали. Каким-то образом он предал Джуд, даже когда получал сообщения.
— Это не то, что ты думаешь. — Линия ее рта напряглась.
— Что я думаю?
— Ты думаешь о худшем. — Он поднял свой телефон. — Я не ответил ей. Я их читал. Вот и все.
— Но ты собирался ответить.
Пытаясь защититься, он повысил голос:
— Нет, не собирался.
Другие посетители маленького магазина посмотрели в их сторону, прежде чем вернуться к своей собственной жизни.
Джуд стояла перед ним в белоснежном цветастом сарафане с кружевными бретельками, заканчивавшемся выше колен. Она была сексуальной и скромной. Хотя ее глаза… ее глаза сказали все, чего она не сказала, и чувство вины сменило его терпение. Он встал, схватил коричневый свитер с соседнего столика и швырнул в нее. Ее волосы упали на лицо, когда свитер ударил ее в грудь.