— Почему я не могу прийти к тебе домой? Почему я не могу пригласить тебя на свидание? Почему мы не можем снова заняться сексом? Когда ты говоришь, что это кажется слишком просто, для меня нет ничего простого, когда дело касается тебя. Но я здесь. Я готов сделать так, как ты хочешь, потому что, когда я встречаю тебя, это лучшее час моего дня.
Джуд и не подозревала, как на неё подействовали перемены в их отношениях. Она должна была это понять, но она знала намного больше, чем он, и никогда не хотела, чтобы это омрачало их время.
— Я эгоистичен, но одно твое присутствие успокаивает меня.
— Потому что тебе не нужно жить со мной во лжи.
Улыбаясь, пытаясь отвлечь его, она сказала:
— Так вот почему так хорошо.
Он не улыбнулся в ответ, все еще погруженный в тонкости.
— Почему ты пыталась покончить с собой?
Встревоженная, Джуд огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор.
— Нам даже не нужно разговаривать. Ты не пристаешь ко мне и даришь мне безопасность, — призналась она.
Потирая переносицу, он сказал:
— Не прерывай это.
Взяв ее за руку, он вывел ее на оживленную улицу, где никому не было до них дела.
— Мне нужно больше. Пожалуйста.
Небрежно она сказала:
— Мой дядя, тот, который умер, отец Айлы, он… он что-то делал со мной. Он прикасался ко мне так, как никто не должен прикасаться к тебе без твоего разрешения. Вот такие дела, Хейзел.
Джуд услышала резкий вздох, который он сделал, когда прижал их к ближайшей стене. Он почувствовал себя дерьмом за то, что был так жесток к ней.
— Прости, Джуд. Мне очень жаль.
— Мне тоже.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что твоя семья тебе не верит?
Она отодвинулась и обняла себя, закрываясь от него.
— Я не давала ему никакую надежду. Клянусь.
— О Боже, Джуд. — Стоя позади нее, он погладил ее по плечам. — Конечно, ты этого не делала. Я тебе верю. Прости, если ты подумала, что я имел в виду…
Посмотрев на него через плечо, она спросила:
— Правда?
— Правда что?
— Веришь мне? Ты правда мне веришь?
— Что? Конечно, я тебе верю.
— Почему?
Облегчение, которого она искала, пришло быстро.
— Кто бы стал спрашивать, что произошло?
Покачав головой, она опустила ее.
— Я просила его остановиться, но он сказал, что расскажет моим родителям, что я сама захотела этого. Я должна была позволить ему рассказать. Может быть, сейчас все было бы по-другому.
Сильные руки обняли ее, и она скользнула в его тепло, в его любовь. Прижавшись к нему головой, она слушала его ровное сердцебиение. Он поцеловал ее в макушку и спросил:
— Ты думала, что самоубийство было единственным выходом?
— Я была грязной. Я не могла достаточно смыть с себя все это. Он заставил меня почувствовать себя грязной. Мне было шестнадцать, и я была так рада от того, что наконец-то могу ходить на свидания, тусоваться со своими друзьями, обрести независимость, а он украл у меня все эти мечты, эти права. Он украл мою невинность прежде, чем у меня появился шанс отдать ее.
Он погладил ее по спине, но ничего не сказал.
Она сказала: