Сначала ползком, потом перебежками я начал своё движение, но монстра вдруг что — то привлекло с моей стороны и он заворочавшись своей тушей, начал разворот в мою сторону, благо глаза, которых было шесть были на самом верху чудовища, а я прятался снизу его щупалец.
И наконец цель моя почти достигнута, резко сорвавшись с места, я сделал кувырок и одним мощным ударом воткнул лезвие кинжала по рукоять в верхнюю часть живота. Монстр взвизгнув резко остановился и его щупальцы начали движение ко мне.
Повиснув всем своим весом на рукояти, разрезал брюхо твари сверху вниз. Слизь, кровь и внутренности монстра плюхнулись рядом со мной, забрызгивая меня сверху донизу…
Монстр жалобно всхлипнул и шлёпнулся о землю, а его гигантские щупальца словно не веря в своё поражение слабо бились в конвульсиях и наконец монстр затих…
Туман рассеялся и ничто не напоминало о нём, и только чувство, что это ещё не всё не покидало меня. Открывшийся портал подтвердил опасения… приготовившись, я опустил своё оружие, увидев часового с юго — западного направления.
— Изменённые, около тысячи… напали…
— Отдышись и говори чётко — приказал я.
Выдохнув, часовой продолжил:
— Час назад изменённые напали на мирных жителей, утаскивая их в неизвестном направлении, мы отбивались как могли, но большая часть защиты была тут у вас, а к вам пробиться было невозможно. Смог открыть портал, только когда нападение прекратилось.
Нас снова обставили, отвлекли. Моя интуиция снова меня не подвела, только уже ничего не изменить.
Лоллиана
Прыжок в воздух, двойной переворот через голову — и моих руках два сияющих огнём клинка. Резкий поворот, выпад и мой клинок скрещивается с клинком Шаны.
Мой удар силён, но не настолько, чтоб противостоять удару богини… и меня волной сносит в сторону, спиной ударившись о дерево, я сползла вниз.
— Какая ты хрупкая и немощная, ты вызываешь лишь жалость… и это потомок валькирий?! Любой самый дохлый изменённый размажет тебя и не заметит, — голос Шаны сочился ядом.
— Я не могу больше, — устало прошептала, силы мои были на исходе, волосы спутались и прилипали ко лбу от пота.
После возвращения с вершины горы нас с Каной отчитала Шана, что мы так безответственно ушли никого не предупредив. И в качестве наказания Шана довольно искусно наказывала меня изнуряющими тренировками.
Нет, я не жалуюсь…хотя чего там жалуюсь сама себе, что раньше не тренировала тело. Потому что хватив солидную порцию тренировок сейчас, моё тело будто растягивали на канатах- каждая клеточка стонала и ныла и тряслись поджилки на ногах от слабости…
Богини как в американском фильме разделились на доброго и плохого копа. Если Шана давила на меня, то Кана давала заживляющие мази и восстанавливающие зелья. Если Кана была строга в построении заклинаний, то Шана хотела, чтобы я тренировала воображение на поле битвы.
Наконец Шана, подойдя ко мне, протянула руку со словами:
— Ты должна непросто смотреть — ты должна видеть и анализировать происходящее на поле боя, любая мелочь которую ты увидишь и запомнишь в решающий момент, сыграет в твою пользу.
— Ты сама сказала, что я слишком слаба.
— Мы всё равно не успеем натренировать тебя до нужных умений, твоя сила — в хитрости и изворотливости. Ты мелкая и должна этим пользоваться в качестве преимущества.
— Что — то случилось да? — её слова, на мой взгляд, имели двойное дно.
— Всё по-прежнему — над миром висит угроза, о которой ты и так знаешь. Идём обедать и после продолжим тренировку, — мастерски ушла от ответа богиня.
Я не знала о происходящих событиях в аду, поскольку на эту тему не желали со мной говорить. По вечерам, когда зажигались местные звёзды, я выходила на полюбившееся мной место у озера.
И глядя вдаль, мечтала о встрече с мужем… как он там? Скучает ли? Ждёт встречи так же, как и я? Или…нет, не хочу думать о ИЛИ. Вздохнув глубо, я встала и направилась в дом, пора отдыхать.
— Всё выполнено мой господин, жертв мы насобирали предостаточно для проведения ритуала. Разделили их по местам, где находятся алтари.
— Ты молодец Шахран, я не ошибся в тебе.
Шахран, довольно заулыбавшись похвале, не видел, что бог Хаоса взяв ритуальный нож, направлялся к нему. Наконец увидев это, промямлил:
— Я же всё выполнил, господин, зачем…
Его поток слов был остановлен болью, поскольку нож, воткнувшись в грудину, начал распарывать его.