Я штудировала учебники, повторяла пройденный материал за всё время обучения, в каждую свободную минутку практиковала танцы и поклоны и старания не прошли даром — у меня быливысшиебаллы по всем дисциплинам.
Я единственная из воспитанниц, которая отвечала преподавателям на вопросы уверено и сразу, ни секунды не сомневаясь в ответах. Не показала страх на публичном экзамене перед представителями дворца по хорошим манерам. К слову, меня иониотметили, как лучшую.
Плавные, правильные движения продемонстрировала в анкорском вальсе.
Я легко вела беседу с учителем по анкорскому. Нкор Уст отметил мое хорошее произношение, даже сделал комплимент, обозначив анкорский моим вторымроднымязыком. После слов нкора Уста я немного поникла… нет-нет, мне было приятно, конечно, просто невольно вспомнила графа… именно благодаря ему я свободно говорю на анкорском. Рихард часто практиковал драконий язык со мной, у других воспитанниц шанса поговорить с анкорами кроме как с преподавателем не было, потому и произношение у них хромает.
Великая гордость была в глазах миссис Лоу, когда я подходила к ней за дипломом на вручении. Мне кажется, так она смотрела только на меня. Возможно строгая, но миссис Лоу искренне волновалась за меня, боялась, что подведу не только себя, но и её, а главное… родителей, ведь в последнее время я проявляла себя не с лучшей стороны. Опасения директрисы не подтвердились, и я смогла закончить Благонравную академиюлучшей.
Затем настал один из самых неприятных дней — проверка у лекаря. К диплому прилагается две справки: одна о здоровье, вторая — о невинности. Все об этом дне думали с ужасом, я — не исключение. Можно на отлично сдать экзамены, но что-то со здоровьем — всё! — «ценность», как бы неприятно не звучало, падает; а если обнаружат, что воспитанница давно не девственница — скандал и позор семье. Я была десятой в очереди, очень переживала, хотя пока всё у всех было хорошо: каждая воспитанница выходила счастливой, поднимая долгожданные справки над головой.
— Леди Ларс, — позвала меня медсестра.
— Удачи, — шепнула, стоящая позади меня, Амелия.
Я кивнула подруге и, сделав глубокий вдох, вошла в кабинет. В ноздри сразу ударил неприятный запах медикаментов. Медсестра вернулась за стол, достала какие-то бланки и начала заполнять, параллельно задавая мне вопросы о том, не беспокоит ли меня что-то, какой цикл, если ли вообще жалобы на здоровье. Сам лекарь, женщина постарше, сначала помыла руки, потом надела перчатки; она тихо слушала мои ответы, кивала, а потом, когда я закончила отвечать, попросила раздеться.
Было неловко, но сделала то, что она попросила и прошла за ней. Когда лекарь отодвинула голубую шторку, и я увидела о-очень странное кресло, на которое меня попросили залезть, напряглась, а глаза в ужасе округлились. Я… в такой позе… Щеки пылали от смущения! И не важно, что у врача, такая ситуация для меня большой стресс! Дернулась, когда почувствовала руки лекаря в самом сокровенном месте; очень неприятно, но к счастью, всё быстро закончилось. Врач объявила:
— Мисс Розалия невинна.
Дальше мне осмотрели горло, зубы, ногти, волосы — всё в норме; затем начался осмотр кожи, лекарь очень внимательно всматривалась, а затем, печально выдохнув, спросила:
— Это что за шрамы?
— Какие ещё шрамы?
Женщина в белом халате подала мне круглое зеркало и указала на проблемные участки кожи пальцем. Мое сердце ухнуло вниз, ведь эти шрамы остались от царапин, которые я получила тогда в саду Рихарда при падении. Их было несколько на руках, и на ногах.