— Девочка, ты точно теперь попала, — яростно выплевывает он, а меня от его тона начинает трясти.
Сжимаю ладони в кулаки. Никому не позволю себя запугивать.
— Только посмей прикоснуться ко мне еще раз, — шиплю ему, — одним носом не обойдешься, — угрожаю.
— Малышка, я выпорю тебя за это, — говорит он, поднимаясь, а я делаю шаг назад, — и возьму так жестко, что ходить не сможешь.
Он слишком большой и, самое главное, странно на меня влияет. Еще один шаг.
— Не смей от меня убегать, — его окрик заставляет замереть.
— Не смей мне указывать, — возмущаюсь я, но все-таки останавливаюсь, хоть и задираю подбородок. — Выпорешь? Не много ли на себя берешь? — остальную часть его монолога я делаю вид, что не слышала. Такое разве можно комментировать?
— Тебе понравится, — обещает этот придурок, облизываясь.
— А вот тебе точно нет, — угрожаю я.
— Ты больше никогда не будешь меня бить, — утирает он снова капли крови. Во второй раз ее совсем мало.
— Не заблуждайся на мой счет, — начинаю злиться, и в первую очередь на себя.
Что я творю? Какого черта так на него реагирую? А этот тоже хорош.
— О, я тебя уже оценил, — продолжает он в шутливой манере, но его глаза смотрят так, что у меня коленки дрожат. Будто он маньяк, а я его следующая жертва. Позволь я, он бы меня, как и сказал, у этой стены взял бы.
Между ног становится еще горячее. Черт возьми.
— Прежде чем пытаться взять девушку силой, ты в следующий раз хоть представься для начала, — говорю, поднимая подбородок, чтобы казаться выше, — чтобы она знала, на кого заявление в полицию писать, — добиваю в конце.
— Обязательно скажу, — ухмыляется он, — ты же должна знать, чье имя будешь кричать, кончая.
— Озабоченный.
— Гадюка.
— Придурок.
— Стерва.
Вот и обменялись любезностями. Разворачиваюсь и выбегаю из кабинета дяди Вити. Ожидаю услышать шаги за спиной, но, к моему облегчению, их нет.
Завернув за угол здания, останавливаюсь. Пытаюсь отдышаться.
«Ну и чего ты так ломанулась?» — выговариваю мысленно. Не могу даже себе признаться, что захотела кого-то. Нет, захотела его.
«Дура! Он такой же, как и все, — убеждаю себя. — Он прекрасно знает, кто ты такая. Думаешь, за твои красивые глазки к тебе липнет?»
Правда, этот козел действует совсем по-другому. Я привыкла к тому, что мужики вначале цветы дарят и на ужин зовут. А этот нахрапом и сразу в койку решил затащить. Какой быстрый.
Жалею, что не заехала ему между ног.
Захожу в комнату и сползаю по стенке прямо у двери.
Что на меня нашло? Не могу понять.
Что, меня до него никто не целовал, что ли? Целовали, и даже очень умело. Чего я как тряпка там размякла? Даже позволила языком у себя во рту орудовать. Ну, позволила — это грубо говоря, он и не спрашивал, просто взял.
И что, мне именно этого не хватало? Чтобы грубо было? Ну, насчет грубости я соврала. Скажем, он был напорист, но все-таки нежен.
Прикоснулась к губам, которые после его поцелуя немного болели.
Воспоминания о его требовательности заставили сжать ноги. Он будто хотел меня заставить согласиться на все, что он даст.
«Но все-таки сдержался», — поняла я, подумав.
Да уж, он ведет себя как дикарь. А эти прямолинейные пошлые разговорчики?
Тряхнув головой, отгоняю воспоминания.
Очередной придурок, желающий взобраться по карьерной лестнице за мой счет.
Поднимаюсь и иду умываться. Не хватало еще надумать себе бог знает чего.
Спустя время ловлю себя на том, что сижу и пялюсь на пустую стену.
И чем себя занять?
Сегодня о том, чтобы вернуться в офис дяди Вити, и разговора нет. С этим придурком встречаться нужно только прилюдно, и никак иначе. Так что в офис только вместе с Марусей. Береженого Бог бережет.
Но как тогда узнать, как там дедушка?
Ночью у компьютера никого не будет. И я точно знаю, что офис не запирается. Здесь, в части, почти ничего не запирается, кроме оружейного, наверное, и еще нескольких складских помещений.