Брауну приходится опереться о стол, чтобы достать нужный ингредиент. Дерево немного скрипит под таким напором, но благо выдерживает.
– Да, они славные, – соглашается Райнер, подходя ближе к грилю, за которым стоял кашеварящий Жан. Бывшие недруги с полуслова понимают друг друга, и минуту спустя Браун уже ставит на общий стол готовое рагу эльдийской кухни. Миска становится аккурат между ароматным картофелем и мясной тарелкой. Именно за такими изысками марлийцы путешествуют с континента на Парадиз в знаменитый ресторан Жана и Николы.
Со стороны дома уже слышались разливающиеся сладкие ноты грядущей выпечки. Мужчины переглядываются – кажется, скоро уже все будут собираться на ужин. Для быстроты и простоты они всей честной компанией поделились на группы: преимущественно женская под руководством Катрины Аккерман готовила в доме выпечку, преимущественно мужская под началом Жана готовила на заднем дворе всё основное. Была и третья группка именуемая детским садом, они вольны были курсировать как им вдумывается: помогать взрослым или бегать на лужайке у дома, спать в гостевых комнатах или запускать воздушного змея. Ещё был Скитс, который добродушно шёл хвостом за каждым.
– Скитс, нельзя.
Жан настороженно обернулся на голос Катрины, что раздался со стороны дома. Ретривер Кирштейнов был довольно добродушным и игривым, но слушался выборочно: Жана, Кию, отчего-то уважал капитанов. Остальным же пёс добродушно вилял хвостом, но едва ли следовал указаниям. В его мягких карих глазах словно читалась фраза: “благодарю за совет, милейший, как-нибудь сам разберусь”. Детей Скитс признавал, однако тоже не слушал. Он с радостью катал малышей на спине, охранял их, приносил палку или мяч, совестливо терпел без вида мученика любые манипуляции с ушами и хвостом – а Арчи Спрингер при каждой встрече норовил то ли просто облизать ухо, то ли откусить совсем. Оставалось лишь уповать, что в этом прохвосте не кроется чудом уцелевший титан.
Сейчас же Скитс на удивление послушно пристыдился на команду Кáты и попятился от двери. На веранду стали выплывать “пекари” с подносами пирожков и корзинок. Аромат разлился просто невероятный, что желудок чуть вздрагивал в нетерпеливом предвкушении.
Жан выучено оглядывает стол, сверяя правильность сервировки и вида блюд, развязывает фартук. Пытается выискать глазами в потоке людей из кухни жену, но так и не находит Кию. Зато встречается взглядом с Лорой Браун. Та указывает в сторону дома.
– Она поднялась к малышу с капитаном… с Кáтой… – быстро исправляется Лора, чуть смеясь бывшей привычке военного медика. Теперь они все гражданские, и прошлые титулы канули в Лету, хоть поверить в это всё остаточно сложно. – Иди, я присмотрю за Никой и Алексом, если они вернуться раньше, – Кирштейн благодарно кивает и направляется к задней двери.
Дом у капитанов чуть меньше, чем дом у моря, который Жан и Киа купили почти десять лет тому назад, но тем не менее он очень уютный. Во всём чувствуется свой характер и чистота, хоть порой можно заметить разбросанные детские игрушки – элемент гостевого хаоса. Пройдя через жаркую кухню, где всего пару минут назад испекся десерт, Жан поднимается по небольшим ступенькам и выходит к лестнице на второй этаж, чуть не сталкиваясь с Катриной, Леви и детским садом.
– Дядя Жан, а мы с Алексом сплели венки из полевых цветов! – радостно возвещает Николь, замечая нового непросвещённого взрослого. Кирштейн улыбается, оглядывая Нику и сына. Венок красуется на макушке Вина – прозаично, самый старший терпит нападки меньших братьев с завидным стоицизмом. Но они все счастливые. Даже Эрвин подспудно улыбается.
– У вас отлично получилось. Вин, тебе очень идёт, – кивает Жан, направляясь к лестнице. – Олив, Алекс, не шалите и слушайтесь дядю Леви и тётю Кáту, мы с мамой сейчас придём…
Аккерман шутливо цокает, призывая разыгравшихся детей к порядку:
– Тц, меньше слов – больше дела. Дружно идём на задний двор.
Жан замирает на мгновение, оперевшись на перила. Смотрит, как ребятня податливо следует за капитанами, как Олив шутливо пихает в бок Вина, сообщая мальчишке что-то смешное; как Катрина по привычке придерживает Леви за локоть, идя по ступенькам – отклик прошлого, когда Аккерман едва мог пройти из-за изувеченного колена; и как Леви тепло улыбается в ответ на этот жест.