Зигрид сидел на кровати, скрестив ноги, и наблюдал за мной потемневшими глазами. Я села перед ним и расстегнула фибулу на воротнике шубы. Он помог снять её с плеч и погладил костяшками подбородок, провёл по щеке, рассматривая моё лицо.
Наверное, я ему нравилась, но вряд ли достаточно сильно, чтобы ради меня прекратить досаждать походами моему отцу. И вряд ли я стану нужна после рождения сына. Говорят, у Зигрида Рыжего сотня наложниц из прекрасных пленниц. Уверена, едва я понесу, то никогда его не увижу рядом с собой на ложе.
И хвала богам, если так!
— О чём ты думаешь? — вдруг спросил он, будто почуял, что думаю о нём.
Я смутилась и сжала пальцами подол на бёдрах.
— Про тебя всякое говорят… — пробормотала я, стесняясь признаться, что думала о его распутстве. Зигрид усмехнулся.
— И ты думаешь это правда? Что там обо мне говорят? Расскажи, вдруг узнаю о себе что-то новенькое.
Да он издевается!
— Ну-у… — стало ещё более неловко, — я слышала, что ты самый жестокий князь на всём континенте…
— На континенте? Бери больше, я самый жестокий князь в мире! — его глаза загорелись искренним весельем. Он придвинулся ближе, заглядывая мне в лицо. — Что ещё говорят?
Я зажмурилась и выдавила:
— Что ты — сын Смерти, бросил на съедение псам дядю и своих братьев, а ещё у тебя сотня наложниц!..
Зигрид расхохотался. Я испугалась раскатистого, хриплого смеха и обняла плечи, вновь начав мёрзнуть. Князь выдохнул «фу-ух!», отсмеявшись, и погладил меня по лицу. Он заправил волосы мне за уши и прижался к моему лбу своим.
— А теперь будут ещё болтать, что мне досталась самая красивая женщина.
Он сказал это тихо, мне в губы, и поцеловал. Я схватилась за рубашку на его плечах и тут же ощутила липкую кровь. Меня снова чуть не стошнило. Боги, я же вся грязная! Но князя Бергсланда это мало беспокоило. Он терзал мои губы, покусывая, и толкал язык в мой рот. Борода и усы щекотались. Его обветренные горячие губы хранили вкус эля, который он пил. Зигрид лишь слегка надавил на плечи, заставляя лечь, и я растянулась на мягких меховых одеялах.
— Катерина, — князь улыбнулся, поглаживая моё лицо кончиками пальцев. Он придавил меня собой, опираясь на локте. Его цепкие глаза запоминали моё лицо. — Моё сокровище. Стоило начинать войну с югом, чтобы получить тебя.
Боги, замолчи! — я зажмурилась, снова начав безумно тосковать по дому.
Он совершенно мне не нравился. Я его ненавидела. Он заставил унижаться моего отца, опустошил наши земли, украл меня, как боевую добычу! Он убил сотни бедных, беззащитных людей! Кажется, все в его княжестве тряслись от одного упоминания его имени. А бедолага Бьёрн? Какой страх он сегодня перетерпел!.. Боги, надеюсь, с ним всё будет в порядке.
— Что с тобой, а?
Я не сразу поняла, что это обращено ко мне. Хотя к кому ещё тут обращаться? Мы здесь одни! Я распахнула мокрые ресницы и встретилась с призрачными глазами Горного Льва. Он нахмурил рыжие брови.
— Знаешь, я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, но это твой долг — трахаться со мной, хочешь ты того или нет, — заговорил он недовольно. — Что ты хочешь от меня, а? Я подарил тебе мало подарков? Грубил? Те сундуки в комнате твои. Там куча золота. И это тебе, моя пугливая невеста. Может, мне ещё дракона для тебя завалить, чтобы ты раздвинула ноги?
Слёзы защекотали щёки. Я не хотела слышать такие грубые слова в первую брачную ночь. А чего я ждала от человека, от которого трепещет весь мир? Ласковых признаний и песен о любви? Бред! Он выкинет меня, когда надоем!..
И миру между нашими княжествами конец.
Я осознала, какое великое дело мне выпало. Ради мира, хотя бы на десять жалких лет, я должна попытаться сделать всё, что могу.
Пересилив животный страх перед ним, я протянула руки и погладила огненную бороду.
— Зигрид… — тихонько позвала я, стараясь говорить его имя с особой ласковостью. Он был в замешательстве и повёл бровью, ожидая, что я ещё способна вытворить. Боги, я и сама уже не знала. — Мне страшно. Прошу, не будь со мной грубым.