— Ты что себе позволяешь, нарцисс фигов? Ты кого из себя возомнил? Засунь-ка свои мажорские выходки куда подальше!
— Ничего себе, хорошая девочка умеет ругаться так, что из ушей льёт кровь? Неожиданно, — произносит новенький так, будто бы ничего не произошло. И это начинает бесить меня ещё сильнее.
— Да пошёл ты! — вновь кричу я, но вместо малейшего намёка на чувство вины получаю от Хромова очередную порцию смеха, смешанного с наглостью.
— Ну надо же, — хохочет он.
— Придурок! — опять завожусь я, но мою речь обрывает голос исторички:
— Так, Хромов, Гладкова! Ну-ка быстро вышли из кабинета! И к директору, живо! Не хватает мне тут ещё, чтобы вы подрались!
Я вскидываю на историчку слезящиеся глаза, и хотя Тамара Львовна — добрейшей души человек, очевидно, что ей не понравилась наша перепалка. Пожалуй, я погорячилась так наезжать на новенького. Но он первый начал! Проходя мимо стола исторички, кошу взглядом в её сторону. Но, вопреки моим ожиданиям, вижу в глазах Тамары Львовны только ледяную мглу безразличия к моей беде.
— Я открою, — слышу голос новенького позади себя. Хромов пытается перегородить мне дорогу, чтобы открыть дверь, но я успеваю раньше его коснуться ручки и, резко нажав на неё, распахнуть дверь и выйти в коридор.
Игнорируя присутствие новенького, с гордо поднятой головой иду по коридору. Мне нужно спуститься с четвёртого этажа на третий. Постепенно страх проходит. Ольга Петровна, директор моей школы, ценит и уважает меня как порядочную и трудолюбивую ученицу. Зайду сейчас к ней первой и всё ей объясню, а уж потом пусть она сама разбирается с этим Хромовым и профилактирует его.
— Чего надулась, Русалочка? — доносится вдруг мне в спину, и я останавливаюсь прямо посреди коридора как вкопанная. Резко оборачиваюсь. Новенький стоит в паре шагов от меня.
— Не смей меня так называть! — гневно отвечаю я. Что за глупые прозвища? Нам не по пять лет! — И вообще не приближайся ко мне даже на пушечный выстрел!
— Пушечный выстрел — это сколько? — спрашивает новенький, делая ко мне шаг, отчего расстояние между нами сокращается.
— Загугли! — бросаю я ему и семеню на каблуках к лестнице. Новенький следует за мной по пятам. Какой же он всё-таки… придурок! Типичный такой мажор, думающий, что он пуп земли и что ему всё дозволено.
Решительно подхожу к кабинету директора и стучу в дверь. Ответа нет.
— Что, Русалочка, не открывают? — слышу ехидный голос рядом с собой.
Молчу, сопя как бык перед красной тряпкой. Потом решительно нажимаю на ручку и заглядываю в кабинет. Никого. Прежде чем мозг успевает трезво подумать, захожу внутрь и захлопываю дверь прямо перед носом у новенького.
В кабинете Ольги Петровны чисто и уютно. Здесь всего одно окно, но в помещении, несмотря на это, светло. На столе у директрисы стоят компьютер, принтер, керамическая фигурка в виде слоника, баночка с ручками и карандашами, а рядом — целая гора каких-то папок с документами, которые Ольге Петровне приходится просматривать и изучать каждый день. Нелёгкая всё-таки у неё работа.
Мысли мои прерывает звук открывающейся двери. Поворачиваю голову в надежде, что это Ольга Петровна, но нет. Это новенький.
— Немедленно выйди отсюда! — шикаю я на него. Но Хромов игнорирует меня и садится рядом на стул.
— Почему это я должен выйти? — отвечает он мне, засучивая рукава рубашки и оголяя накаченные мускулистые руки с синей сеткой вен. — Я кому-то мешаю? Директрисы здесь нет. Или она стала невидимой?
Шутки новенького застигают меня врасплох. Я даже не знаю, что мне следует ответить. Пытаюсь отвести от Хромова глаза, но взгляд против воли приклеивается к венам на его руках. В свете сверкающего на улице солнца серьга в ухе новенького переливается всеми цветами радуги.
— Нравится? — спрашивает вдруг новенький, сжимая кисть в кулак, отчего сосуды на его руке наливаются кровью и выступают под кожей в виде тонких петель.
— Да иди ты! — восклицаю я, принуждая себя отвернуться. Хотя мне было доли секунды достаточно, чтобы оценить красоту рук Хромова. Всё-таки не у каждого есть такие рельефные контуры. У Миши, например, почти совсем не видно сосудов под кожей. Ростом Изотов с меня, да и особой стройностью не отличается. Новенький же выше меня головы на полторы. И со спортом явно дружит.
— Почему ты нервничаешь, Русалочка? — слышу прямо над ухом голос Хромова. — Я тебя раздражаю?
— Да, — вскрикиваю я, — раздражаешь!
— А вот ты меня нет, — доносится до меня ответ, и внутри всё замирает.