— Черт.
— Да. Черт. Себастьян в ярости. Он думает, что кто-то сдал нас ночной охране, но все были на вечеринке. Кроме… — замолкает Ноэлани.
Я уже поняла, к чему это ведет, и мне это ни капельки не нравится.
— Кроме меня, — заканчиваю я за нее.
Ноэлани кивает.
— Да, хорошо. Не думаю, что Себ понимает, что ты ушла раньше. Мэл, Джулия, и я… Думаю, мы единственные, кто знает.
— Я никому ничего не говорила. Я сразу же вернулась сюда. По дороге не видела ни души. Когда вошла, внутри было темно. Директора Форд нигде не было видно.
Ноэлани смотрит мне прямо в глаза, ее песочные брови сходятся вместе.
— В самом деле? Это была не ты?
— Клянусь. Я подумала, что все это было глупо. Не хотела в этом участвовать. И ушла. На этом все. Однако я бы никогда не побежала к охранникам, чтобы донести о вечеринке. Это просто чертовски глупо.
Девушка на мгновение задумывается об этом; я почти слышу, как жужжат шестеренки в ее голове.
— Ладно. Что ж… Я тебе верю. — Похоже, она удивлена, что верит. — Но если Себ узнает, что ты ушла до того, как началось это дерьмо, то решит, что это ты сдала нас Форд. Поверь мне. На твоем месте я бы никому об этом не говорила.
Коридоры полны болтовни и сплетен, когда я направляюсь в комнату «Секвойи» на перекличку. Я опускаю голову, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. К счастью, никто не останавливает меня, чтобы спросить мою версию событий. Не знаю, почему никто этого не сделал, но все равно благодарна.
Мистер Гарретт на десять минут опаздывает. В комнате все еще есть несколько пустых стульев, когда он суетливо врывается в дверь с измученным видом.
— Ну, вы, идиоты, точно знаете, как начать год с правильной ноги, не так ли? — говорит он, окидывая комнату усталым взглядом. Бросает свою сумку на стол, затем поворачивается к нам лицом, руки на бедрах. — Надеюсь, что вы все повеселились, потому что больше никаких шалостей до выпускного не будет, это я вам точно могу обещать. Директор Форд посадит вас, ребята, под замок, пока вы не соберете свои вещи и не уедете отсюда, и это факт.
— Извините, о чем именно вы говорите, мистер Гарретт? — спрашивает девушка с волосами почти такими же черными, как у меня, в первом ряду. Она грызет кончик ручки, озорно улыбаясь.
— Не говори мне эту чушь, Марни. Вы все были там, на той вечеринке, и директор Форд это знает. Просто потому что она не поймала вас всех, не значит, что вы чисты. За то, что произошло прошлой ночью, будут последствия, и я обещаю, они вам не понравятся. Больше никакой общей комнаты отдыха. Никаких вечеров кино. И никакого тако во вторник. — Мужчина проводит рукой по голове — он делал это уже пару сотен раз за это утро, судя по тому, насколько растрепаны его волосы — и вздыхает. — Господи, зачем вам понадобилось портить тако во вторник, вы, маленькие панки? Еда здесь и так отстойная, а теперь мы даже не можем съесть тако?
Я бы громко рассмеялась, если бы не думала, что кто-нибудь заметит.
— Вы теряете почти все свои привилегии, и я не испытываю к вам никакого сочувствия. А теперь давайте побыстрее разберемся с этим дерьмом, чтобы мне не пришлось смотреть ни на одно из ваших лиц. Эмбер Йейтс?