— Когда меня не станет, Виктор, ты будешь в ответе за мать и за Росер, потому что Гильем погибнет, сражаясь на фронте. Война проиграна, сын, — медленно произнес он, с трудом переводя дыхание.
— Не говори так, отец.
— Я понял это в марте, когда бомбили Барселону. Итальянские и немецкие самолеты. Здравый смысл на нашей стороне, но от поражения он нас не спасет. Мы совсем одни, Виктор.
— Все может измениться, если вмешаются Франция, Англия и Соединенные Штаты.
— Забудь про Соединенные Штаты, они не станут нам помогать. Я слышал, будто бы Элеонора Рузвельт пыталась убедить мужа вступить в войну, но президент считает, что общественное мнение в Штатах против этого.
— Там не все единодушны, отец. В Бригаде Линкольна прибыло много парней, готовых сражаться и умереть вместе с нами.
— Это идеалисты, Виктор. А таких на свете мало. Большинство бомб, сброшенных на нас в марте, были американские.
— Отец, фашизм Гитлера и Муссолини распространится по всей Европе, если мы не остановим его здесь, в Испании. Мы не можем проиграть войну; это будет означать потерю всего, что завоевано народом, станет возвратом в прошлое, в феодальную нищету, в которой мы жили веками.
— Никто не придет нам на помощь. Запомни, что я тебе говорю, сынок, даже Советский Союз и тот нас бросил. Сталину больше не интересна Испания. Когда Республика падет, репрессии будут ужасные. Франко устроит тотальную зачистку, страну ждет страшный террор, всеобщая ненависть, кровавое сведение счетов. Не останется места ни прощению, ни возможности договориться. Его армия станет творить неописуемые зверства…
— Как и наша, — отозвался Виктор, много чего повидавший.
— Как ты можешь сравнивать! В Каталонии будет кровавая баня. Я до этого не доживу, но я хочу умереть спокойно. Ты должен обещать мне, что отправишься с Росер и матерью за границу. Фашисты наверняка арестуют Карме, ведь она учила солдат грамоте; ее по меньшей мере расстреляют. Тебе будут мстить за то, что ты работал в военном госпитале, а Росер достанется просто потому, что она молодая девушка. Знаешь, что они делают с девочками, нет? Они отдают их арабам. Я все продумал. Вы уедете во Францию и останетесь там, пока здесь все не уляжется, тогда вы сможете вернуться. В моем письменном столе ты найдешь карту и кое-какие сбережения. Обещай мне, что ты так и сделаешь.
— Я обещаю, отец, — ответил Виктор, сомневаясь, однако, что поступит именно так.