— Ты улыбнулся, — заявляет она, и на ее лице появляется ухмылка.
Я снова немного ерзаю, чувствуя себя неловко. Этот диван всегда был таким бугристым?
— Нет, я этого не делал.
Ее улыбка только расширяется от моих слов. Я ничего не имею против улыбки. Просто за последнее десятилетие у меня было не так уж много поводов для улыбки. И я даже не понял, что улыбнулся ей.
— Улыбнулся, — мягко говорит она. — И она, действительно, хорошо смотрелась на твоем лице.
Я чувствую, как мое сердцебиение учащается втрое, когда она придвигается ко мне на диване так близко, что наши колени прижимаются друг к другу. По привычке я быстро бросаю взгляд на камеру, обращенную к нам. Как только я получаю подтверждение мигающего красного огонька, я снова обращаю свое внимание на нее.
Ее лицо сейчас всего в нескольких дюймах от меня. Стала ли она ближе?
Я сбит с толку ее действиями, и я не уверен, как реагировать. Я не могу прочитать выражение ее лица.
Однако когда она протягивает руку и касается моей щеки, а затем наклоняется ближе, ее намерения становятся ясными.
Я сжимаю кулаки на бедрах, чтобы не вздрогнуть физически от ее прикосновения. В ту секунду, когда ее губы касаются моих, на меня обрушивается шквал случайных мыслей.
Я не могу поверить, что она, блядь, целует меня.
Ее губы такие мягкие и сочные, как я и предполагал. Даже мягче.
Она так хорошо пахнет.
Мой член начинает реагировать на ее близость, и мои руки чешутся прикоснуться к ней.
Когда она начинает слегка шевелить губами, я начинаю внутренне сходить с ума, потому что я понятия не имею, что я делаю.
Может, мне тоже прикоснуться к ее лицу? Наклонить голову? Ее голову? Блядь.
Ладно, мне нужно подумать, как следует. Я видел поцелуи раньше. Мне просто нужно делать то, что кажется естественным. Я пытаюсь расслабиться и разжать кулаки, но в ту секунду, когда я чувствую, как ее язык высовывается и касается моей губы, я теряю самообладание.
Нет.
Я резко встаю, заставляя Реми упасть обратно на диван, а затем иду прямо в ванную, закрывая за собой дверь.
— Черт.
Я хватаюсь за края раковины и смотрю на себя в зеркало.
Что, черт возьми, только что произошло?
Помимо того, что я запаниковал, она на самом деле поцеловала меня. Зачем ей это делать?
Ей следовало бы бежать в другом направлении, а не наклоняться ко мне, прижимая эти мягкие губы к моим.
Я выдыхаю и поправляю свой член, прежде чем плеснуть немного воды на лицо.
Если я пойду туда, и мы снова поцелуемся, или я позволю этому зайти еще дальше, она узнает.
— Ага. Она узнает, что ты гребаный двадцативосьмилетний девственник, который понятия не имеет, что он делает.
Я насмехаюсь над собой в зеркале. О чем, черт возьми, я вообще думаю? Я не могу позволить этому продолжаться дальше. Черт возьми, я осужденный насильник.
Я не могу привести ее в свой мир, независимо от того, что я чувствую к ней. Я просто выйду туда и скажу ей, чтобы она уходила. Она решит, что мне это не понравилось, и уйдет.
Моя грудь сжимается от этой мысли, но это то, что нужно сделать.
Сделав еще один глубокий вдох, я открываю дверь, готовый выйти и вести себя с ней как мудак.
Но Реми стоит там, по другую сторону двери, с открытым ртом.
Глава 14
Реми