Потому что не заслужила. Предала его в самом начале, даже не попытавшись всерьез отнестись к его предложению.
От этого на душе было так мерзко, что каждое утро я решительно поднималась и шла в его комнату, чтобы все рассказать. Но так и не доходила.
У меня язык не поворачивался признаться.
Завтра, завтра. Все завтра.
Только каждый день находились все новые обстоятельства, оттягивающие этот момент. Перенос операции отца, мамин отлет, аудиторская проверка, поиск нового финансового директора, блокировка счетов. И все это при том, что где-то внутри компании по прежнему сидит крыса.
Не говоря про корпорацию самого Шершнева.
Все наши с Олегом разговоры или сводятся к работе, или крутятся вокруг отца. Что такое выходные я забыла в тот день, когда согласилась сама временно заменять отсутствующего финансового директора.
Мы оба устаем так, что по-моему даже не замечаем присутствия друг друга в одной квартире. Нас там просто нет. Я приползаю к ночи, Шершнев — часто за полночь, когда я уже давно сплю.
Осторожный стук в дверь дергает меня с подушки, но поднять голову я так и не решаюсь. Ведь стоит ее повернуть, как желудок подпрыгивает, грозясь выплюнуть содержимое прямо на пол. Лишь немного меняю свое положение, чтобы видеть дверь
— Входи, — сиплю простуженным голосом и кашляю, приложив ладонь ко рту.
Ворвавшийся в комнату аромат жженой сосны действует подобно успокоительному бальзаму на воспаленной слизистой. С удовольствием втягиваю воздух.
Перед глазами встает образ, как я утыкаюсь носом в отглаженную рубашку и, свернувшись калачиком, засыпаю в теплых объятиях Шершнева.
Жмурюсь, прогоняя внезапный фантом. Это все простуда.
Шершнев уже готов к выезду. В своем сером костюме, что в его гардеробе тысячи. Обреченно кидаю взгляд на часы.
Выехать мы должны были пятнадцать минут назад.
— Ты не едешь? — Шершнев кидает на меня обеспокоенный изумрудный взгляд.
Меня уже не удивляют ни круги под его глазами, ни тонны кофе, что он нещадно проглатывает. Невольно вспоминаю, что отец рассказывал про Олега, а я не верила.
Сейчас я убеждена — их с отцом сделка была по инициативе отца.
Потому что ни один человек в здравом уме просто не вынесет такой объем работы.
— Буду после обеда, — прокашливаю под противный скрежет в горле. — Сейчас приму что-нибудь и приползу.
— Заболела, — констатирует факт Шершнев, а я отрицательно машу головой. — Я вызову врача.
Глава 34
Глава 34
Закатив глаза, приподнимаюсь с места и скептически смотрю на Олега.
— Из-за температуры тридцать семь и два? Не смеши людей, Шершнев. Оклемаюсь и буду, как штык.
— Не вызову, если обещаешь на работу сегодня не приезжать, дома ноут не открывать и даже о ней не думать, — парирует Шершнев и опускается на краешек кровати.
От его близости становится тепло. Тошнота исчезает, а противный озноб испаряется, стоит мне поерзать и оказаться рядом.
Нет, ну я же болею? А больным все прощается.
Мне просто нужно немного человеческого тепла.
Наплевав на то, что там себе думает Олег, я обвиваю его, уткнувшись носом в бедро. Он напрягается, от чего мое сердце мигом замирает.
Без чувств.
Я уже почти жалею о своем порыве, как вдруг ладонь Шершнева зарывается в мои волосы. Ласкает уставшую кожу, перебивает пряди, вызывая стаю приятнейших мурашек.
Мне кажется, что я могу пролежать так вечность.
Дремота наваливается на веки и я зеваю.
— Обещаю, — недовольно бурчу я и шмыгаю носом. — Если ты вечером мне что-нибудь сыграешь. И придешь пораньше.
Рука Шершнева исчезает. Он ерзает, а затем мягкие губы медленно и нежно касаются моего виска. Я не замечаю, когда Олег успел вытянуться на кровати рядом со мной. Но улыбаюсь приятной ласке.
— Хорошо, — шепчет он, а я утыкаюсь лицом ему в грудь. — Сегодня буду раньше. Если ты этого хочешь.
— Шутишь? — хмыкаю я и обвиваю Шершнева руками. — Мне иногда кажется, что ты создан из железа. Робот какой-то. Если бы я так хорошо не помнила, как ты играл, решила бы, что вот тут, — я приложила ладонь к его груди. — Пусто.
— Ну спасибо, — недовольно сопит Шершнев куда-то мне в волосы.