— Герои, — с отвращением произнёс Аид и отвернулся, — герои, им лишь бы сделать то, что они считают правильным, и пусть весь мир пойдёт прахом. Все истории заканчиваются смертью, абсолютно все, кроме...
— Пожалуйста. Моя сестра ещё совсем юная, она останется одна, ей тоже нужны родители... отпусти их.
— Нет.
Лина шмыгнула носом и гордо вздёрнула подбородок. Губы предательски затряслись.
— В чём же тогда проявляется твоё величие, Владыка Аид? Почему тобой так восхищаются твои сторонники? Или им просто нравится бесчувственный, жестокий правитель, неспособный ни на жалость, ни на сострадание?
Грохот, с которым скипетр Аида врезался в пол, оглушил Лину и заставил замолчать. Она сжала руки в кулаки, зажмурилась и, отбросив сомнения, опустилась перед ним на колени. Если не помогали оскорбления, она использует мольбы.
— Умоляю, ведь это в твоей власти, Владыка. Я сделаю всё, что пожелаешь, я пойду, куда пожелаешь, только окажи мне эту услугу...
Если б она только знала, какой гнев вызвала в нём своими словами и действиями. Он развернулся — плащ его взлетел и опустился на пол, скипетр исчез — Аид схватил её за плечи и поставил на ноги одним движением. Его голос эхом отразился от разрушенных колонн, теряясь в тумане.
— Не смей преклонять передо мной колени! Никогда! И я не оказываю услуг... тем более своей жене! — его тень устрашающе нависла над ней. Лина испуганно моргала глазами. Он, выговорившись, тяжело дышал. — Наш враг не Зевс, враг опаснее и сильнее... Многие погибнут, Персефона, это неизбежно, и я готов пойти на это, чтобы...
— Чтобы завоевать власть над миром? — перебила Лина. — Достижение цели любыми средствами отвратительно по своей сути, какой бы важной не была эта цель. Власть! — выплюнула она. — Ты один из трёх бессмертных, которые будут существовать даже после конца времён, и тебе так сложно освободить пару полубогов?
— Власть над миром? Есть цель намного важнее этого...
— Да неужели? — Лина зло усмехнулась. — Ты был прав, когда сказал, что я всё усложняю. Наверное, в моих воспоминаниях есть нечто, что приведёт меня в ужас, что заставит меня посмотреть на тебя иначе. Не зря же говорят, что Аид неспособен ни на любовь, ни на жалость... неспособен внимать мольбам... И правда, что может быть важнее твоих желаний? Чего ты можешь бояться? — Она продолжила говорить, не позволив ему ответить. — Правильно. Ничего. Потому что у тебя нет сердца! Ты никогда не поймёшь моего горя, потому что тебе нечего терять! — Лина сбросила его руки и развернулась, чтобы уйти.
Аид поймал её за запястье. Она действительно его разозлила, и он произнёс то, чего вообще не собирался ей говорить.
— Ошибаешься! Я боюсь потерять тебя!
Само время и пространство разлетелось на осколки от этих слов, и тишина повисла над ними плотным мягким покрывалом. Аид долго молчал, но затем нашёл в себе силы выдохнуть и добавил уже спокойнее и тише.
— Снова. Я боюсь потерять тебя снова...
Она застыла. Его слова сковали её тело, словно божественные путы, Лина медленно, очень медленно обернулась. Он спокойно смотрел на неё, и она понимала, хотя его слова прозвучали слишком рано, они были самыми искренними из возможных.
— Оставь в покое Марка и Ариану, — произнёс он после небольшой паузы, — позволь им завершить свой путь. У них была достойная смерть.
Лина заплакала и замотала головой.
— Значит, я даже не смогу попрощаться? Они...
— ... не увидят в тебе свою дочь, потому что, позволю себе быть объективным, ты не их дочь. Ты Персефона, царица этого мира, и навсегда останешься такой для них. Но ты сможешь их навещать, если захочешь, и можешь остаться сейчас... место рядом со мной свободно. Если ты готова...