К тому времени, как всё заканчивается, я падаю на кровать и накрываю голову подушкой. Я так устала, что сразу же засыпаю и не просыпаюсь, пока на следующее утро не приходит время идти на занятия, выскакиваю из постели, чтобы провести расчёской по волосам, поправить макияж и направиться по коридору в классную комнату.
Миранда и Тристан ждут, чтобы сопроводить меня, и по дороге мы встречаемся с Зейдом и Виндзором. Крид и Зак вместе учатся в другом классе, в то время как Лиззи и Эндрю — в другом.
— Ты подумала о том, что вчера сказал мой брат? — шепчет Миранда, когда мы покидаем Первую башню и направляемся в наш класс статистики, парни слегка отстают от нас. Кажется, она наполовину жаждет, наполовину нервничает, услышать мой ответ.
Мои щёки вспыхивают, но я пожимаю плечами. Из-за моего вчерашнего нового расписания и всей этой драмы с Плебеями и, э-э, бывшими Голубокровными, у меня не было много времени, чтобы подумать о том, что Крид спросил или не спросил. Он сказал, что думает о том, как попросить меня стать его девушкой. На самом деле он не спрашивал.
— Не особенно, — уклоняюсь я, но затем мы проскальзываем в класс доктора Мейш, и мы обе замолкаем. Доктор Мейш пока кажется действительно классной, но в то же время немного пугающей. У нас было всего одно совместное занятие, и мы уже знаем, что она раньше работала, вроде, на бразильское ФБР или что-то в этом роде. Кроме того, у неё несколько докторских степеней, поэтому вместо того, чтобы называть её миссис Мейш, она Doctora, что по-испански означает «доктор».
Тристан — единственный, кто учится в одном классе со мной и Мирандой, и мы все занимаем места рядом, прямо впереди. Никто из бывших Голубокровных не числится с нами на статистике. Зачем беспокоиться? Когда дело дойдёт до поступления в колледж, все они либо получат унаследованные бонусы (дополнительные баллы при подаче заявления за то, что в нём обучались члены семьи), либо деньги, чтобы поступить в альма-матер по своему выбору.
А я, ну я должна надрываться, чтобы поступить в выбранный мной университет, так что, если для этого придётся пройти один из самых сложных курсов математики в Академии Бёрберри, я это сделаю.
Сразу после этого у нас с Тристаном будет математический анализ. Нет покоя нечестивым.
Мы мало разговариваем, но, по крайней мере, в этом году у меня есть товарищ по учёбе, который также заботится о школьных заданиях, как и я. Почему именно его это волнует так сильно, для меня загадка. Очевидно, что его отец оказывает на него давление, чтобы он был лучшим, но есть и нечто большее. Может быть… Тристану действительно нравится учиться, добиваться успеха благодаря своим собственным заслугам?
У меня язык чешется спросить его почему: почему ты пытался саботировать меня в прошлом году? Я была так разочарована в нём, даже когда ненавидела его. Так почему же? В конце концов я наберусь смелости спросить. На данный момент я просто работаю на первых двух уроках дня, благодарю небеса за то, что мы справляемся с обедом без конфронтации, и наслаждаюсь относительной лёгкостью моих занятий английским днём с Лиззи.
Однако, как только я подхожу к своему шкафчику, Зак оказывается там, прижимает ладонь к металлу и наклоняется, чтобы посмотреть на меня самыми пристальными карими глазами, какие только известны человеку.
— Марни, — говорит он, когда Крид подбегает трусцой и встаёт рядом с нами. И когда я говорю, что странно видеть Крида Кэбота бегающим трусцой, я имею в виду, что это действительно странно. Большую часть времени он едва может ходить, лениво прогуливаясь по коридорам с видом заслуженного превосходства. Прямо сейчас он просто выглядит разозлённым и с красным лицом, как будто бежал всю дорогу сюда.
— Ты сукин сын, — выплёвывает он, когда Зак наклоняется и быстро и горячо целует меня в губы. Он отстраняется и оставляет меня бездыханной, протягивая левую руку, чтобы обхватить моё лицо.
— Знаю, я сказал, что не заслуживаю тебя, и это не так, но… — он резко втягивает воздух, закрывает глаза, а затем выдыхает, прежде чем снова их открыть. — Я не могу смотреть, как он делает свой ход, и ничего не говорить. — Моё сердце издаёт этот громкий, торжествующий стук, и я прикусываю нижнюю губу. — Он хочет, чтобы ты стала его девушкой. Что ж, я тоже.
— Зак Брукс, ты первоклассный кусок дерьма. — Рот Крида сжат в ровную линию, а руки — в кулаки. Он встряхивает их, а затем выдыхает, протягивая руку, чтобы расстегнуть две верхние пуговицы на своей рубашке. На нём нет пиджака — что неудивительно, — и вся его одежда слегка помята, этот очень намеренный взъерошенный вид — часть его очарования.
— Я… — я начинаю, но потом просто прислоняюсь спиной к своему шкафчику и прижимаю сумку с книгами к груди. — Срань господня.