— Ваш герцог Генри тоже мог бы поехать к племяннику несколькими неделями позднее, — резонно возразил Тео.
— Не может. Уже давно все самым тщательным образом спланировано и оговорено. Пожар смешал все планы и потребовал незамедлительного присутствия Дуни. И я очень благодарен ей за ее понимание.
Он кивнул бармену, потребовал счет, попросил вызвать такси и распрощался.
— Еще один вопрос. — Несмотря на владевшую им ярость и выпитую между тем уже тройную дозу виски, Тео держался по-джентльменски. — Почему вы не вернулись вместе с Дуней, разве вы живете не в Людвигсбурге?
— Дуня поехала не домой, — ответила ледяная сосулька. — Она поехала в какую-то неизвестную мне деревеньку. Ламмхаузен или что-то в этом роде.
Тео ошарашенно уставился на него.
— Может, Ламмвайлер?
— Может.
Грунер-Гросс поклонился и покинул бар.
— Чудак-человек! — воскликнул Лусиан. — Ну надо же! Чего ты еще ждешь? Поехали домой, к Дуне.
Звучало это чудесно: домой, к Дуне. Почти в беспамятстве от радостного возбуждения он последовал за Лусианом.
ВЕЧЕРИНКА НАКАНУНЕ СВАДЬБЫ
Амелия потеряла сон. Ужасно думать о том, что Максим спит через две комнаты от нее в этой античной кровати с балдахином, а она не может прийти к нему. К сожалению, в Вене тоже все было не просто. В одной квартире на страже всегда находился папаша Рушек, если только не летал на самолете, или старая тетка, следившая за домом, а в другой — мама с ее чутким сном, так что с личной жизнью было туго. Они могли позволить себе лишь объятия, да и то не всегда, — из моральных соображений (или как они там называются!). Хели и папа, те все еще видели в ней ребенка. То, что пронырливый Хабердитцель намеренно распахнул дверь перед телевизионщиками, было понятно. Тогда почему, черт побери, он сам не произвел на свет дочь, которую мог бы компрометировать?!
А теперь еще эта пропавшая Дуня. Все пошло вкривь и вкось. Бедный папа! Годы посвятил он своим краскам, кистям да полоскам бумаги. Жизнь прошла как бы мимо него, стремительно и мимолетно, как и его постоянно меняющиеся блондинки подружки.
И вот он уже седой. Впрочем, Хели тоже. Два белых медведя на дрейфующей льдине.
И все же у Хели была его Лотта, миловидная педикюрша, которая владела его сердцем. Все-таки что-то. Он, конечно, никогда не женится, это не в его духе. Лучше он будет заправлять жизнью в семье Фуксов. До гробовой доски.
Амелия встала с постели, зевая и потягиваясь. Может, все-таки отправиться к Максиму, в его розовую комнату в стиле рококо? Она видела, как уезжал отец с этим потешным типом Лусианом. Они поехали за Дуней. Дом опустел. Предоставлена прекрасная возможность…
Амелия сунула ноги в тапочки и накинула халат на голое тело.
— Максим? — Она постучала в его комнату.
Ответа не последовало. Амелия осторожно приоткрыла дверь. О Боже! Он глубоко спал в кровати с балдахином, тихонько посапывая. Амелия нежно коснулась его.
— Эй, Максим!
— Мм? — Он не мог открыть глаза. Свет луны сквозь окно падал на его лицо.
— Я пришла к тебе. Подвинься-ка!
Он и не думал двигаться.
— Но мы ведь не должны… А если откроется дверь и войдет Хабердитцель…
— Он уехал. Да и телевизионщиков здесь нет.
— Разве мы не обещали здесь больше не…
— Папа отправился за своей невестой, с этим Лусианом. Мы одни в доме. Да подвинься же наконец.
Вероломство не было присуще Максиму. Он был очень добросовестным и обладал тем, что некоторые мужчины называют «честью». Самым бесполезным, по мнению Амелии, что только есть. Нечистая совесть — это изобретение человечества, на самом деле ее не существует. Во всяком случае, для нее.
Только она сбросила халат, как раздался звонок.
— Ха, что бы это значило? — возмущенно воскликнула она.
— Твой отец, — пробормотал Максим, поспешно натягивая на себя одеяло. — Он забыл ключ!
— Черт побери, да проснись же! Отец никогда не звонит по ночам!
Бедный Максим принял снотворное, чтобы хорошо выспаться. Он хотел сдержать свое слово. Обещано значит обещано.